Повернул голову и не сразу узнал в тощем, обросшем
клочковатой бородой субъекте лейтенанта Дорина, который месяц назад пропал без
вести в ходе неудачной операции «Вассер».
Увидев, что абверовская шпионка Вассер носит чекистскую
форму и запросто проходит в Главное Здание, Дорин в первый миг одеревенел.
Крик, конечно, не поднял и вдогонку не бросился – на это-то ума хватило.
Но в общем и целом ум лейтенанта, что называется, зашел за
разум.
Ну, сильна немецкая разведка! Внедрила агента в святая
святых советского государства, на Лубянку. Искали-искали неуловимого агента
Вассера, а он, то бишь она, всё это время была прямо под носом!
Когда же первоначальное потрясение миновало, Егор воспрял
духом. Теперь всё менялось. Он был уже не жалкий неудачник, приползший с
бездарно проваленного задания, а лихой разведчик, который вернулся из-за линии
фронта с бесценной добычей. Вот вам, товарищ старший майор, пресловутый агент
Вассер. Заказной бандеролью.
Не упустить бы только. Вдруг она не постоянная сотрудница, а
вызвана из какого-нибудь периферийного подразделения? Ищи ее потом.
А еще пришла в голову тревожная мысль: что если она выйдет
через другой подъезд? Хотя если периферийная, то вряд ли.
В любом случае нужно было спешить.
Егор еще раз набрал номер Октябрьского.
Телефон молчал.
Тогда, набравшись храбрости, позвонил прямо в приемную
Наркома. Ситуация позволяла.
– Секретариат. Слушаю вас.
– Говорит лейтенант Дорин. Я должен срочно доложить товарищу
генеральному комиссару об очень важном деле.
– Какой лейтенант? Откуда? – недовольно откликнулась трубка.
– Из спецгруппы «Затея».
Сказал – и испугался: вдруг спецгруппу за это время
расформировали?
– Почему не докладываете по начальству?
– Не могу найти товарища старшего майора, а дело не терпит
отлагательства. Честное слово!
Эх, несолидно прозвучало, прямо как «честное пионерское».
– Наркома пока нет. Позвоните через полчаса.
Что же делать? Егор в волнении переступал с ноги на ногу.
Пропуска нет, телефона других сотрудников «Затеи» он не знает.
Пойти к дежурному по городу?
Волынка, конечно. Видок у него подозрительный – мало ли к
дежурному за день психов ходит. Пока втолкуешь, в чем дело, пока установят
личность. За это время Вассер запросто может уйти.
Вот в романе «Петр Первый» писателя Алексея Толстого
описано, как в древние времена любой человек мог крикнуть: «Слово и дело
государево!» – и его сразу вели в Тайный приказ к самому главному дьяку. Если
наврал человек, обеспокоил органы из-за пустяков, шкуру спустят. А если дело
вправду важное – ему сразу давали ход.
В общем, заколебался Егор: то ли «Слово и дело» кричать (в
смысле, к дежурному ломиться), то ли оставаться на посту – стеречь шпионку.
Всё за Дорина решила судьба.
В высокие двери быстрой походкой вошел высокий человек в
генеральской форме, с маленькими усами и решительно выпяченной челюстью.
Егор чуть не всхлипнул от радости, от неимоверного
облегчения.
– Товарищ старший майор! Шеф! – И, уже шепотом, добавил. –
Она здесь!
На них таращились. Зрелище и вправду было необычное: мятый
тип в кожаной куртке, отчаянно жестикулируя, нашептывал что-то на ухо
представителю высшего комсостава. Тот слушал, и густые брови карабкались по лбу
всё выше и выше.
– Иди ты! – один раз воскликнул командир, словно не веря.
Потом:
– Да ты что?!
Дослушав про главное, шеф не стал тратить времени на
второстепенные вопросы.
– Детали потом, – сказал он, оттаскивая Егора в сторону. –
Ты мне вот что скажи: пропуск она предъявила бумажный или корочку?
– Не обратил внимания, – виновато ответил Дорин. –
Растерялся.
– За мной! – махнул Октябрьский.
И на проходную – корешки разовых пропусков смотреть.
– В разовых сержанта с женской фамилией нет. – сообщил он,
быстро пролистав бумажки. – Значит, постоянная. Пятнадцать-двадцать минут назад
кто был на контроле? Вы? – спросил он у начальника караула.
– Так точно.
– Женщин – сержантов госбезопасности пропускали?
– Само собой, товарищ старший майор. Девять часов, начало
смены. Народу навалом. В транспортном женщин много, в главной канцелярии, в
административно-хозяйственном.
– Меня интересует брюнетка, – перебил его Октябрьский. –
Молодая. Рост под метр семьдесят. Ну, лейтенант, шевелите мозгами. Вас ведь не
зря сюда поставили, у вас должна быть профессиональная зрительная память.
– Сержант, молодая, брюнетка, высокая, – медленно повторил
караульный. – Таких было две. Обеих видел раньше. Одна из 3-го отдела. Фамилия
на «П» и кончается на «ович» или «евич». Вроде «Петревич», «Петрункович»,
точнее не припомню. А вторая из шифровального, интересная такая женщина. Насчет
фамилии только… Виноват.
Егор дернул шефа за рукав:
– Интересная! Точно она!
– А из 3-го отдела что, неинтересная? – спросил Октябрьский.
– Дело вкуса, товарищ старший майор. Есть любители, кто
худых уважает. Но лично я считаю, что баба, то есть женщина, должна быть в
достатке. – Лейтенант показал округлыми жестами, что он имеет в виду.
– Не из шифровального! – крикнул Дорин. – Наша – которая
неинтересная!
Но шеф уже сам понял – сорвался с места, пришлось догонять.
Третий отдел НКГБ ведал обысками, арестами и наружным
наблюдением. В кабинет начальника, майора Людвигова, Октябрьский ворвался без
стука, коротко разъяснил суть дела, и майор, человек грузный, немолодой, стал
хватать ртом воздух.
– Ты мне только с инфарктом не бухнись! – прикрикнул на него
Октябрьский. – За то, что шпионку прошляпил, после ответишь, и не мне –
Наркому. А сейчас дело, Людвигов, дело!
