Пока он работал, девушка стояла у него за спиной. Ни слова
не произносила и даже не шевелилась. Когда Егор пробовал с ней заговорить,
отвечала:
– Не отвлекайтесь.
Получила инструкцию никаких разговоров до проверки не вести,
предположил Дорин. Когда же объявится сам герр Вассер? Ведь должен он удостоить
своего радиста аудиенции: расспросы-допросы, пульпация и всё такое.
Поскольку шеф велел ориентироваться по обстановке, у Егора
на случай появления Вассера уже выработался план, очень хороший.
Не тратить времени на разговоры – сразу вырубить в нокаут.
Если рядом будет девка, её тоже – не до джентльменства. Дело ерундовское: рраз
левой, рраз правой, и готово. Потом связать и позвонить товарищу старшему
майору. Принимайте товар, шеф. А если что не так, извините.
За приятными размышлениями время пролетело незаметно.
Егор выдернул из сети паяльник, подключил собранную рацию.
Готово!
– Хоть принимать, хоть передавать, – довольно сообщил он,
оборачиваясь. – Спасибо обер-лейтенанту Штиру, учил на совесть.
Имя квенцгутского преподавателя радиодела обронил как бы
ненароком, и показалось, что Несмеяна навострила уши. Проверь, лапушка,
проверь, мысленно посоветовал ей Дорин.
Она взглянула на часики.
– Без шести минут одиннадцать. Попадаем. Настраивайтесь на
волну. Она вам известна.
Так точно, известна, покойник Карпенко сообщил. Она сказала
«попадаем»? Надо полагать, в заранее обусловленный временной зазор.
– Передавайте позывные.
Абверовский Центр отозвался сразу. Выходит, в самом деле
ждали
– Теперь передавайте текст.
Цифры Несмеяна диктовала по бумажке. Егор шустрил ключом,
радуясь, что столько времени проработал с магнитофоном. Сверяйте сколько угодно
– от Карпенкинского почерка не отличите.
Он шевелил губами, беззвучно повторяя цифры. Мало ли что –
может, у него привычка такая. На самом деле пытался запомнить. Память у
лейтенанта Дорина была первоклассная.
– Передают, что сообщение принято, сеанс окончен, – сказал
он, снимая наушники. – Теперь-то хоть покормите?
– Теперь покормлю.
Ого! Девушка снова улыбнулась, причем не так, как в прошлый
раз, а масштабно, даже зубы показала. Взгляд все равно остался минус двадцать
по Цельсию, но это уж, видно, такие в Абвере служат ледышки.
Все равно видно было, что довольна.
Достала из пакета бутылку кефира, французскую булку.
– И всё? – возмутился Егор. – Я вам что, мышонок? Не,
голуба, так не пойдет. Сейчас выйду в магазин, куплю колбаски, сыра плавленого,
хлеба полбуханки. Потом запрете меня обратно.
А сам уже прикидывал, что поведет ее в продуктовый на
Трубную. Может, удастся хоть на пару минут оторваться.
– Позавтракайте этим, – сказала девушка. – А в магазин
сходим позже, перед обедом. Покажете мне там, что вам покупать. На будущее.
Голос ласковей, не то что вчера. В общем, кое-какое
улучшение в отношениях наметилось. Пожалуй, можно приступать к пульпации.
Егор налил в стакан кефиру. Спросил:
– Когда сведете с самим?
Имя «Вассер» произносить не стал. Ну-ка что она ответит?
– Вы ешьте, ешьте. Потом поговорим.
Что ж, ладно.
Он откусил хрустящую горбушку. Запил.
Чудно. Кефир был вроде холодный, а, попав в пищевод, будто
закипел. Егор удивленно прижал ладонь к охваченной пламенем груди, опустил
голову – и увидел, что пол стремительно несется ему навстречу.
Когда глаза снова открылись, перед ним был не пол, а потолок
– облупленный, грязный, со свисающим лоскутом масляной краски.
Егор хотел пошевелиться – и не смог.
Он лежал на кровати, руки вытянуты вверх и пристегнуты к
изголовью ремнями. Щиколотки – тоже, к изножью.
Попробовал крикнуть – не открылся рот. Кажется, он был
залеплен пластырем.
Единственное, что двигалось – шея.
Повернув голову, беспомощный лейтенант Дорин увидел
Несмеяну. Она стояла возле раковины и медленно, тщательно мыла стакан.
Обернулась на скрип кровати, спросила:
– Очухался, предатель?
Как изменилось ее лицо! Оно и прежде-то было не из приятных,
а теперь сделалось открыто враждебным. Черные глаза смотрели на Егора с
холодной ненавистью. Как брезгливо ее пальцы протирали стакан, из которого
Дорин напился отравленного кефира!
Чем он себя выдал? Откуда она знает?
– Ich bin kein Vertreter, – попробовал промычать он сквозь
пластырь. – Sie irren sich! [9]
Ремни, которыми он был пристегнут к кровати, оказались
хитрыми: толстые, прочные, с несколькими делениями. Зачем деления, непонятно,
но сейчас Егору было не до этого.
– Wer sind Sie? Was wollen Sie? [10]
Он изо всех сил двигал челюстью, пытаясь придать своему
мычанию хоть какую-то членораздельность.
– Ме-е, ме-е, -усмехнулась девушка. Тонкие губы искривились.
– Заблеял, баран.
– Wer sind Sie? Вы кто? – повторил Егор, отказавшись от
второго вопроса, слишком длинного.
– Кто я? – догадалась она и коротко, зло рассмеялась.
Ответить и не подумала.
Тщательно вытерла идеально чистый стакан платком, налила
воды до краев, стала медленно, с наслаждением пить.
И здесь Дорин, наконец, понял.
Замерев, он смотрел, как молодая женщина пьет воду из
стеклянного стакана.
На подбородок стекла тонкая, прозрачная струйка. Wasser!
