А поутру во входную дверь клуба неожиданно и настойчиво постучали.
Сокол мгновенно подхватился и метнулся на лестницу, к боковому окну, наполовину занавешенному строительной сеткой. Только из этого окна и можно было разглядеть непрошенных гостей.
— Двое, — тихо прокомментировал Сокол подошедшему Белогору. — Один похож на журналиста, второй — интеллигент какой–то, может, геолог?..
— Что нужно геологу в спортклубе? — покрутил головой Стас. — Думай, что говоришь! — Он поглядел в окно. — Скорее, тот, что повыше — бывший военный, или мент. А вот бородач — наверняка журналист.
— На ловца и зверь?
— Все равно. Какого черта они сюда приперлись? Видят же, что клуб закрыт.
— Давай выясним?
— Погоди, есть идея! — Белогор повернулся и быстро направился к черному ходу.
Через минуту Сокол увидел волхва подходящим к визитерам сзади. Однако бородач, похоже, обладал повышенным чутьем, потому что вдруг замер и тут же резко обернулся к Белогору. Что–то в его позе подсказало Соколу, что парень отнюдь не прост и вполне может оказаться серьезным противником. Волхв, видимо, тоже это почувствовал, остановился в пяти шагах от гостей и примирительно вытянул к ним правую руку. Все трое обменялись короткими репликами, которых Сокол не разобрал, затем Белогор улыбнулся и махнул гостям, призывая следовать за ним.
Когда они вошли в клуб через все тот же черный ход, группа в полном составе уже поджидала их в тренировочном зале, уставленном строительными козлами и прочим рабочим инвентарем.
— Познакомьтесь, други, — почти торжественно произнес волхв, придержав гостей за плечи, — это наши нежданные помощники и союзники из Сибири! Дмитрий Котов и Олег Ракитин. Сейчас они нам расскажут, что же привело их в такую даль…
Глава 11
Москва, 3 января, полдень
Ребята из «Перуна» оказались на редкость гостеприимными. Мы с Олегом буквально вломились к ним в клуб, но никто и виду не подал, что недоволен незваным визитом.
Столь поспешный рейд в столицу — целиком моя заслуга. Ракитин, тот еще бюрократ, собирался поначалу подготовиться, по его выражению, к командировке, но я его быстро переубедил, что именно стремительность действий часто приносит желаемый успех. И оказался прав на все сто.
После дружеского завтрака мы с «перуновцами» расселись кружком прямо на матах спортзала, и Белогор предложил:
— Может, поведаете свою историю? Не из любопытства же вы сюда приехали, за тридевять земель?
— Да уж какое любопытство, — хмыкнул Олег. — У меня пятнадцать детей пропало! Киднеппинг, мать его!.. Мы там, правда, тоже не щи хлебали, кое–кого прищучили, кое–что нарыли из доказательств. Но главное — дети! А вот их–то пока не нашли. Но по предварительным выводам, их перебросили куда–то сюда, к вам, в столицу.
— А на нас как вышли?
— Да элементарно, — подключился я. — Горец, то есть Павел Сергеев, которого ты, Стас, попросил навести справки об особняке Прохорова, мой бывший одноклассник и партнер по клубу славянских единоборств. Ну, он меня при встрече и попросил посодействовать.
— Ясно. Но вам просто повезло, что застали нас в клубе. Здание официально закрыто на ремонт уже месяц как.
— Не страшно. Не нашли бы здесь, поехали бы в ваш научный центр. «Юность мира», кажется?
— Интересно, откуда такие сведения? — прищурился Белогор.
— Из базы данных ваших оппонентов, — пожал плечами Ракитин.
— А там не записано, что центр расформировывают, а клуб закрывают?
— Нет… А должно быть?
— Что, так все плохо, Стас? — спросил я и подумал, что действительно мы могли не успеть, промедли хотя бы сутки.
— Ну, пока держимся. И вообще, русские не сдаются!
— Вот только давайте без патетики, — поморщился Ракитин. — Я — сугубый прагматик, циник и педант. И именно благодаря этим качествам, а не вопреки, практически не имею «висяков». У вас есть конкретный план, как прищучить эту долбаную ГПИ?
— План имеется, — кивнул Белогор, нисколько не обидевшись на ментовский пассаж. — Росомаха, доложи.
Кряжистый мужик лет тридцати, с пышной гривой русых волос, зачесанных назад, и кустистыми бровями кашлянул в кулак и начал. В принципе, он изложил самый очевидный, напрашивающийся план — максимальную огласку и в идеале — доведение супостатов до скамьи подсудимых. На деле же шуму, конечно, можно поднять много и даже снискать некоторую моральную поддержку со стороны органов правосудия, но и только! Дальнейший ход процесса также был предсказуем: заведение дела, долгое расследование, потеря доказательств, документов, свидетелей и — спуск «телеги» на тормозах. Это в лучшем варианте. В худшем же — явно светило физическое воздействие на фигурантов обвинения, и совсем необязательно их устранение. Есть еще компрометация, дисквалификация, оболгание, в конце концов — старое доброе средство: психушка.
Все это я подробно и вдумчиво озвучил присутствующим при молчаливом согласии со стороны Ракитина. После моего монолога в зале повисла гнетущая тишина. Настроение «перуновцев» явно упало, и теперь следовало срочно вбросить в их мятущиеся мысли свежую порцию информации.
— Извините, что испортил вам праздник, ребята, — снова заговорил я, — но мы умеем не только критиковать. У нас тоже есть план, и он достаточно безумен, чтобы иметь шанс на осуществление.
— Излагай, — вздохнул Стас, поднялся с матов и принялся расхаживать вдоль выстроившихся в ряд брусьев, турников и прочих «козлов».
— План прост до безобразия, — сказал я. — Если мы найдем пропавших ребятишек, это и будет неотразимым доказательством преступной деятельности прохоровской компании. Даже если не удастся доказать, что они проводили запрещенные или негуманные эксперименты, один факт группового киднеппинга усадит их за решетку. А учитывая, что про эксперименты информация у вас имеется, думаю, шансов отвертеться у господина депутата и его подручных не будет.
— Ну и где же прикажешь искать твоих детишек? — спросил Росомаха.
— Если исходить из целей похищения, то есть, что детей похищали для психогенетических экспериментов, то новеньких «борзых щенков» требовалось как–то подготавливать для этого, — медленно принялся рассуждать я, тоже поднявшись и расхаживая вдоль другой стены зала. — Создавать еще одно подразделение ГПИ специально для этого нерентабельно, гораздо проще организовать такую промежуточную структуру на базе уже имеющегося медицинского учреждения соответствующего профиля.
— Например? — уточнил заинтересованно Белогор.
— Ну, хотя бы какой–нибудь детский пансионат или санаторий неврологической или психоневрологической специализации. А что? Детей привозят туда, оформляют как социально нуждающихся в бесплатном лечении, промывают им мозги под видом оздоровительных процедур — и готово! Можно забирать для опытов.
