– Придётся вам сначала вернуться на восток, – мстительно вставил Сантеро.
Лысый недоумённо покосился на подавшего голос алхимика, после чего вопросительно посмотрел на эрсийца. В глазах Акселя мелькнуло уважение, а затем – весёлые искры. Ему явно понравилось то, что он услышал, и то, как это было произнесено. Рисковое предложение в адигенском духе – пойти, ударить и плевать на всё – увлекло Крачина.
– Я слышал, землеройки устроили неподалёку временный аэродром.
– Отлично, – кивнул лысый. – Предлагаю посетить его.
* * *
– Выясняйте, будьте вы прокляты! Выясняйте! Я хочу, чтобы её нашли! Я хочу знать, что с ней?! Где она!!
Дагомаро не удержался: схватил со стола пресс-папье и с силой швырнул в угол, пнул ногой стол, подскочил к окну и лишь в последний момент сообразил, что не следует срывать гардину в присутствии офицеров. Не поймут. Точнее, поймут, но мнение о консуле изменят.
Есть пределы, за которые нельзя заходить даже в горе.
– Найдите её, – глухо закончил Дагомаро, возвращаясь к столу. Его правая рука, которой он пытался погладить длинную бороду, тряслась. Не дрожала, не мелко подрагивала, а именно тряслась, и Винчер не делал попыток скрыть этот факт от подчинённых. Глаза воспалены, кожа бледна, и офицеры видят, как сильно постарел консул за последние часы. – Свободны.
Офицеры – начальник разведуправления Генерального штаба, его заместитель и адъютант – молча кивнули и покинули кабинет. Винчер же тигром прошёлся вдоль стола, вновь пнул его и резко опустился в кресло.
– Ты теряешь лицо, – заметил из своего угла маршал Тиурмачин. Не из того, в который полетело пресс-папье, из соседнего, где стоял небольшой диван.
– Я потерял гораздо больше, Гектор, – мрачно ответил консул. – Плевать на лицо.
– Ещё не потерял.
– Да, я помню: надежда. Конечно. Я верю. – И Винчер заорал: – А я хочу знать!! Я хочу её видеть!! Я хочу, чтобы она оказалась дома!!
Вопль, крик, почти визг, почти хрип и почти слёзы на глазах. Пальцы судорожно впились в подлокотники кресла, глаза навыкате… Больные глаза. Злые, яростные и больные. У правителя не может быть таких глаз, не должно быть. Правитель с такими глазами приносит беду.
– Я отправлюсь в действующую армию, – неожиданно произнёс Дагомаро. – Прямо сейчас.
– Глупость, – оценил маршал.
– Глупость?! Речь идёт о моей дочери!
– И моей племяннице! – рявкнул Тиурмачин.
– Внучатой!
– Не важно!
– Кира – моя дочь!
– Она росла на моих глазах! И не тычь мне в нос своим отцовством: я тоже её люблю!
Несколько секунд мужчины буравили друг друга злыми взглядами, после чего Дагомаро сдался:
– Извини.
Он почти не помнит, что было десять минут назад. Тьма. Вата в ушах и в голове. Беспросветный туман, изредка освещаемый вспышками злых молний.
Кира пропала.
Беда.
– Ты – консул и обязан заниматься делами государства, – жёстко произнёс маршал. – Через час приедут сенаторы, будут спрашивать, куда мы дели армию?
Армия куда-то делась? Плевать на армию! Кого интересует армия, когда Кира пропала! Кому нужна армия? Зачем суетиться, если будущего нет?
– Пусть спрашивают у Даркадо, он командующий, – угрюмо бросил консул.
– Неправильный ответ.
– Я ничего не понимаю в военных делах! Я…
– Ты за всё отвечаешь! – Тиурмачин вскочил, резко подался вперёд, но замер примерно в центре комнаты. – Забыл? Так я напомню, тряпка: ты отвечаешь! Тебе поверили. В тебя поверили. Так что не смей раскисать, поганец!
Дагомаро широко раскрыл рот, ловя воздух, сжал кулаки, словно собираясь наброситься на старого маршала, но сумел сдержаться. Выпустил бессмысленную агрессию шумным выдохом, отвернулся и кивнул:
– Да, я отвечаю. – Выдержал короткую паузу и ещё тише добавил: – Спасибо, что напомнил.
Консул постепенно возвращался, отодвигал паникующего отца в сторону и уверенно брался за выпущенные было вожжи. Боль из глаз не исчезла, но затаилась, перестала командовать, и старый маршал понял, что Дагомаро способен выслушать последние новости:
– С сенаторами будешь говорить сам: Даркадо отправился в действующую армию. – Угрюмый вздох. – Пытается организовать оборону и оценить масштаб потерь.
– Пытается организовать? – переспросил консул. – Мы…
«Мы бежим? Мы разгромлены? Мы уходим с Приоты?»
Первые сообщения из Межозёрья отличались убийственной краткостью. Из штаба вице-адмирала Мальдо: «Фадикур атакован», из штаба Осорской дивизии: «Мы атакованы». Ничего не понимающие адъютанты тридцать минут обсуждали, стоит ли будить Даркадо, и только следующие радиограммы заставили их решиться на этот отчаянный шаг. Из штаба Эдльманской дивизии: «Атакованы! Потери…», «Авиационное соединение «Бранисор» уничтожено внезапной атакой с озера». Сводки с юга: «Хома форсирована в десяти местах!», «Фронт взломан!», «Приотские колонны движутся к Банигарту».
Разгром?
– Не волнуйся, Винчер, до Унигарта землеройки не дойдут. Даже до полуострова не дотянут. – Тиурмачин угадал, о чём думает консул. Возвращаться на диван эрсиец не стал, уселся напротив Дагомаро и жёстко закончил: – Но дальше будет хуже.
Старый маршал понимал, что ушерцы пропустили сокрушительный удар, и не собирался щадить друга. Впрочем, этого и не требовалось – щадить.
– Будь честен, – попросил консул и вновь погладил бороду. На этот раз его рука не тряслась.
– Мы проиграли, – твёрдо ответил Тиурмачин. – Мы с тобой проиграли, Винчер. И если ты хочешь удержать Кардонию, придётся идти на поклон к адигенам.
– Уверен?
– У нас было всё, кроме времени, а сейчас нет ничего. Мы побеждали, подавляя землероек бронетягами и паровингами, сейчас они сгорели.
– Неизвестно, – перебил эрсийца консул.
– Боюсь, уже известно, – вздохнул маршал. – Скоро зима, и только чудо поможет нам дотянуть до весны. Но я думаю, чуда не случится, и нас вышибут из Унигарта к концу года.
– Мы можем всё исправить.
– Послушаем, что скажет Даркадо, – развёл руками Тиурмачин. – Посмотрим, сколько частей выйдет из окружения. – Он поднялся и направился к двери. – Необходимо оценить потери.
– Ты со мной? – резко спросил Дагомаро.
– Да, – не оборачиваясь, ответил старик. – Я с тобой.
И вышел из кабинета.
А Дагомаро взял со стола фотографию Киры, поцеловал её и прижал к груди. В его глазах стояли слёзы.
* * *
– В наш «гараж» десантники высадились до того, как вражеские аэропланы налетели на лагерь. То ли не рассчитали, то ли специально так задумали. – Крачин помолчал. – Впрочем, землеройки не прогадали: когда мы очухались, они уже жарили по нам из наших собственных «Клоро» и «Бёллеров».
