Огненная ночь продолжалась.
– Это Сантеро! Выхожу на исходную!
– Идём по графику! – отозвался Лепке. – Дальше без приказа!
– Есть!
Не попытка захвата форта и уж тем более не прорыв – разведывательное боевое столкновение, вот как назвали операцию штабные крысы. Землеройки закупорили Межозёрье сплошным фронтом от Аласора до Бранисора. Использовали каждый овраг, холм, речку – врывались в землю окопами в полный профиль, огневыми точками в три-четыре наката, а если получалось – возводили настоящие крепости. Пушки и пулемёты Макерского форта уверенно контролировали лежащее на противоположном берегу поле и, что гораздо важнее, два удобнейших брода. Именно поэтому штабные поручили Двадцать седьмому проверить крепость на прочность.
– Тридцать секунд!
– Успеем!
Алхимические ракеты догорали, а других залпов не будет – план боя не предусматривал. Пока паровинги утюжили форт, два алхимических поста, Сантеро и Лепке, торопливо пересекли нейтральное поле, вышли на заранее рассчитанные позиции – на расстояние выстрела – и теперь готовились к залпу. А к бродам устремились эрсийские «Клоро».
– Товьсь!
Затухает последняя ракета.
– Огонь, – шепчет Адам.
Его не слышат, потому что «Азунды» работают самостоятельно, но огонь приходит. Чуть раньше, чем ожидалось.
С той стороны реки.
Не менее шести снарядов накрывают выбранный алхимиками пятачок, а три из них влетают в первый расчёт, превращая «Азунду» в гигантский, устремлённый к чёрному небу костер.
Ракеты погасли, но на излучине всё равно светло.
Приотцы научились обороняться. Или их научили – какая теперь разница? Теперь важно то, что землеройки заранее вычислили удобные для размещения огнемётных бронетягов позиции и пристрелялись. Не из пушек пристрелялись – их расчёты только-только приходили в себя после налёта, а из гаубиц, батарею которых разместили позади форта и тщательно замаскировали.
А пушки врезали по «Клоро», подошедшим к бродам. Сразу после того, как приотские алхимики повесили над полем четыре своих «фонаря».
– Сантеро, уходи! Отступаем! Все назад!!
Голос Лепке мерцает в тумане, то приближается, то убегает прочь. Смысл приказа ясен, но как его передать? И нужно ли? Кто ещё не понял, что они влипли?
Взрыв, ещё один.
«Единичка» пылает обжигающим «Алдаром», но досталось не только ей: смесь разлетелась, запятнала все бронетяги. Шкворчат на бортах огненные пятна. Смеси мало, чтобы пролезть внутрь, но броню она греет. А ещё – напоминает алхимикам о том, что их ждёт, если гаубичный снаряд врежется в корму.
Взрыв.
Осколки дробью лупят по крышке люка, но Адам не уходит: чему быть, того не миновать. Сигнальщика срезало, и Сантеро, схватив запасные флаги, командует лично:
«Отступление».
«Отступление».
«Отступление».
Номера два и три резко сдают назад – на разворот нет времени, – торопливо выходят из-под гаубичного дождя и попадают под редкие пушечные выстрелы из форта. Снаряды ковыряют поле, и командиры «Азунд» одновременно принимают удивительное решение: продолжают пятиться, не поворачиваясь к приотским пушкарям кормой, не подставляя под выстрелы цистерны со страшной фоговой смесью. «Двойка» и «тройка» торопятся к своим, а «четвёрка» решает огрызнуться. Или её командир не увидел сигнала. Или разозлился – не важно, потому что «четвёрка» даёт залп, заливая южную стену форта беспощадным «Алдаром». И тем прикрывает отступление, поскольку командирский «Ядрат» тоже устремляется в поле.
– Уходи! – орет Сантеро, продолжая размахивать флагами. – Уходи!!
А «четвёрка» строит вторую дугу, сразу за ней – третью, а следующей нет – бронетяг насквозь пронзают гаубичные снаряды, и у реки вспыхивает второй костёр.
До самого неба.
– Обалдеть! – шепчет стоящий рядом кирасир.
Акселю хочется высказаться грубее, но он командир, старший офицер, и не имеет права использовать грязные обороты в присутствии подчинённых. Поэтому Аксель стискивает зубы и качает головой: всё понятно без слов.
Алхимические посты разгромлены, южный, которым командовал Сантеро, потерял две «Азунды», северный – одну, однако отступает с той же резвостью, что и южане. «Клоро» пострадали меньше: артиллеристы форта изрядно получили от паровингеров, не смогли обеспечить нужную плотность огня, и ход потерял только один бронетяг. Его уже взяли на буксир и тащат подальше от реки.
Разгром.
– Бой не удался, – резюмирует Крачин. – Совсем.
«Клоро» собирались форсировать Макеру без десанта – это должно было стать для землероек очередным сюрпризом. Планировалось, что, пока защитники форта сосредоточатся на бронетягах, кирасиры перейдут реку выше по течению и врежут землеройкам пешим строем. Защитники действительно сосредоточились на бронетягах, но совсем не так, как хотелось бы, и стоящие в полной выкладке кирасиры понимали, что никуда не пойдут. Оружие из жезарского сплава, благлитовые доспехи, скрывающие лица маски – ничего не пригодилось. Лучшие пехотинцы Кардонии ошарашенно наблюдали за первым поражением Двадцать седьмого отряда алхимической поддержки.
– Что будем делать? – задал идиотский вопрос заместитель.
Аксель бросил на него недоумённый взгляд и пожал плечами:
– Уходим.
* * *
– А в заключение хочу сказать, что горжусь своими солдатами, – с чувством произнёс генерал Селтих. – Им удалось невозможное: жертвуя собой, они остановили бронированные орды захватчиков в шаге от столицы, в шаге от сердца страны наших отцов. Я почитаю за честь командовать нашей маленькой, но великой армией, самоотверженно защищающей на Кардонии ценности, важные для каждого жителя Герметикона.
– Вы не могли бы развить мысль? – попросил журналист из первого ряда. – Я не понял, о чём вы говорите?
– Генерал Селтих заострил ваше внимание на том факте, что Приота стала главным оборонительным рубежом Вселенной, – вклинился в разговор Кучирг. – Мы ведём неравный бой с безжалостными агрессорами и призываем все независимые планеты поддержать нас. Сегодня в огне Приота, завтра они придут к вам.
– Кто «они»?
– Душители свободы! – с пафосом ответил консул. – Реакционные государства, присвоившие себе право быть жандармами Герметикона.
Это была уже третья организованная Компанией пресс-конференция в осаждённом Линегарте. Если быть точным, то в «осаждённом» Линегарте, поскольку фронт отстоял от приотской столицы на несколько сотен лиг, но кого волнуют мелочи? Журналисты писали, что «слышат грохот разрывов» и «по ночам не могут сомкнуть глаз от завывания бомбардировщиков», а читатели с Бахора, Галаны или Хансеи охотно поглощали «отчёты», считая их авторов едва ли не ветеранами боевых действий. Теоретически можно было обойтись и без путешествия в Линегарт – часть материалов о Кардонийском конфликте выдумывалась газетчиками самостоятельно, на Бахоре, Галане или Хансее, – но у Арбедалочика были жёсткие принципы: «Истина в мелочах. Соблюдёте мелкие детали – можете смело обманывать по-крупному». Вот и приходилось журналистам садиться в грузовые цеппели Компании, идущие на Кардонию в обход Сферы Шкуровича. И это был единственный серьёзный риск, которому они подвергались.
