– Прекрасно… выглядишь.
– Вижу… ты окончательно оправился.
Они встретились случайно, точнее – «случайно», потому что неожиданной их встреча стала только для дер Даген Тура. Кира же готовилась, два часа провела в штабе Миротворческого корпуса, прокручивая в голове предстоящий разговор, подбирая подходящие фразы и даже целые монологи, дожидаясь появления адигена, однако чудовищно высокая ставка заставила её смутиться.
– Рада… что у тебя всё в порядке. С ногами… – Помпилио едва опирался на роскошную трость.
– Да… с ними неплохо.
Они стояли на лестничной площадке третьего этажа, у огромного окна с мраморным подоконником, смотрели друг на друга и не решались перейти к главному. Вокруг царила привычная суета военного муравейника: офицеры, унтер-офицеры, вестовые, все куда-то бегут, что-то говорят, кого-то зовут. Миротворцы едва прибыли, нужно решать множество вопросов, вот штаб и гудит. Не самое удачное место для разговора, но другого нет. Оба понимают, что, раз встретились, отступать нельзя, слова должны быть произнесены, и перестают обращать внимание на гул.
– Хотела сказать спасибо… Тогда не получилось.
– Я помню твой взгляд, Кира, ты всё сказала.
– Но не произнесла.
– Я услышал.
Они оба в тёмно-синем: Помпилио в повседневном мундире командора Астрологического флота, Кира в форме полковника ушерской армии. Цвет мундиров похож, так совпало. А ещё совпало, что они отличаются от окружающих: мимо мелькают лишь чёрные, серые и оливковые мундиры. Тёмно-синих нет, они одни, и именно это обстоятельство, наверное, позволяет им не видеть никого больше.
– Ты спас то, что от меня ещё осталось, – прошептала Кира.
– Я случайно оказался в нужное время в нужном месте.
– Случайно там оказалась я, ты же целенаправленно искал Арбедалочика.
А вот и слово, определяющее весь последующий разговор.
Услышав имя, адиген помрачнел, Кира же, напротив, успокоилась. Сожгла мосты и успокоилась, потому что теперь они точно скажут друг другу всё.
– Я знаю, что ты слышала наш разговор.
– А я знаю, что ты поверил Арбедалочику.
Девушка ожидала, что на это замечание Помпилио отреагирует эмоционально, покажет, что думает и что чувствует. Но адиген даже плечами не передёрнул, заметил равнодушно:
– Раз пришла, значит, тоже поверила. – И добавил: – Или проверила.
Последние слова Кира услышала так: «Перестаём притворяться!», и спокойно, в тон Помпилио, произнесла:
– Ты похитил Касму.
– Мне требовались доказательства.
– Мы не нашли тело.
– Прекращайте поиски.
И снова – равнодушие.
Кира едва не взвилась: «Мы ведь говорим о человеке!», а потом поняла, что человеком Друзе оставался только для неё. В тот момент, когда Касма сознался, а он, получается, сознался в сотрудничестве с террористом, дер Даген Тур отказал ему в праве на жалость и сочувствие.
– У Друзе остались жена и трое детей.
– По приказу твоего отца Касма вёл переговоры с Огнеделом, лично передавал деньги за кровь. В том числе – за кровь Лилиан.
– Не играй со мной, – тихо попросила Кира. – Не прикидывайся зверем.
– Ты достаточно обо мне знаешь, чтобы понять, когда я играю, а когда – нет.
– Звери ничего не чувствуют, Помпилио, – девушка слабо улыбнулась. – А ты до сих пор любишь Лилиан.
К этому удару он не подготовился.
Он был адигеном, поэтому не вздрогнул, не издал восклицания, но глаза… Глаза дер Даген Тур не «удержал», и Кира увидела в них боль. Но не ярость. Не злобу к ней, осмелившейся напомнить о потере, а только боль. К ней, дочери своего врага, адиген не испытывал ненависти.
– Да, мне очень-очень плохо, – негромко ответил Помпилио. – Ты это хотела узнать? Ты узнала. Да, я поступаю неправильно и не могу ничего изменить: сколько бы крови я ни пролил, Лилиан не вернуть. Да, я это понимаю, но не остановлюсь.
– Почему?
Он не удивился глупому вопросу. Он знал, что такое любовь, и прекрасно понимал, что дочь будет стоять за отца до последнего.
– Винчер Дагомаро приказал убить ни в чём не повинную женщину, – медленно ответил дер Даген Тур. – Огнедел убил её так, что у свидетелей расправы волосы встали дыбом. Мне неприятно думать, что эти двое никак не заплатят за свои решения и свои поступки. Поэтому они заплатят.
Нечто подобное девушка и ожидала услышать. Именно к этой фразе она вела разговор; услышала и немедленно бросила на стол свой главный козырь:
– Ты в затруднении.
И с некоторым удивлением выслушала честный ответ:
– Верно. Твой отец нужен и Кардонии, и адигенам. – Пауза. – Я шёл сказать брату, что покидаю планету.
И снова – равнодушие. Но не показная бесстрастность проигравшего, а спокойное равнодушие человека, уверенного в том, что он добьётся своего.
– Ты вернёшься, – не спросила девушка.
На этот раз – молчание. Помпилио наконец-то улыбнулся, грустно улыбнулся, потому что ему неприятно делать вещи, которые он считает неправильными, но всё-таки улыбнулся, словно говоря: «Да, Кира, ты абсолютно права: я вернусь».
И Винчер Дагомаро умрёт.
А вслух адиген произнёс другое:
– Что ты хочешь мне предложить?
Он был кем угодно, только не дураком.
– Я не собираюсь продолжать разговор в коридоре. – Кира взяла адигена под руку. – Куда ты меня поведёшь?
Офицер, берущий под руку офицера, выглядит нелепо, поэтому дер Даген Тур мягко отстранился, на несколько мгновений задержал её ладонь в своей руке, отпустил и светским тоном произнёс:
– Я знаю ресторан, где до сих пор подают приличную еду.
– Хорошо, – согласилась Кира. – Пойдём туда.
И улыбнулась.
Но внутри у неё стало холодно. Очень-очень холодно.
* * *
– Плохо.
– Согласен. – На мгновение на лице Арбедалочика появилось характерное выражение человека, готовящегося отпустить грязное ругательство, но галанит сдержался. Повторил: – Согласен. – И уточнил: – Очень плохо.
И тоненькое «Вям!» прозвучало от Эбни с необычайной печалью. Саптер угадал, что хозяин грустит, и жалобным тявканьем поддержал настроение.
Всё плохо.
– Они сделали нас, – вздохнул Абедалоф, почёсывая собачку за ухом.
– Нет! – почти выкрикнул Селтих. Тут же опомнился: вокруг офицеры, телохранители, терять лицо нельзя, и продолжил гораздо спокойнее: – Они нас не делали, господин директор, сражения не было.
