Разбойники очнулись, когда лучи солнца коснулись их лиц. Первым проснулся Конни. Он долго со стонами и руганью пытался подняться на ноги, что плохо у него получалось. Шутка ли, проваляться без движения всю ночь на голой, холодной земле?
Следом зашевелился и бородатый. А я наконец-то узнал, как его зовут, когда Конни обратился к нему с вопросом:
– Слышь, Бор, а че нас так срубило-то? – Бородатый тем временем смог, ругаясь, встать на четвереньки и мутным взглядом посмотрел на Конни. Подозреваю, что обо мне в тот момент они не помнили вообще.
– А демоны его знают! Может, сожрали че вчера? Не помнишь? – И с трудом встал на ноги, держась за ближайшее дерево.
– Не-а! Да непохоже. Как будто пили вчера весь день… – Разбойник наморщил лоб. – Слышь, а может, это… того… и правда пили, а?
– Ты что, все кончилось еще три дня назад, забыл, что ли? – Жизнь постепенно возвращалась в Бора. Вдруг он обернулся и сфокусировал глаза на мне: – А ты кто?.. А-а! Сука! Вспомнил!
– Чего? – уставился на него Конни, по-прежнему сидя на земле.
– Вот он! Мы его поймали вчера и умяли его жратву, помнишь?
– Кого? – Конни повернулся вслед за взглядом Бора и тоже узрел меня. Тут и на его лице отразилось озарение. – Точно! Это он виноват! – Вывод, достойный пятилетнего ребенка. Жрали-то мои запасы, поди, сами. Никто не предлагал.
Бор, покачиваясь, подошел ко мне:
– Отвечай, твоя жратва отравлена? – Одновременно он попытался пнуть меня ногой, но такое действие оказалось ему не по силам, он промахнулся и упал на землю, матерясь по-черному. Интересно, но большинство слов я воспринимал именно как обычный русский мат.
В ответ я только мило улыбнулся: не понимаю, мол, ни хрена.
В общем, им стало не до меня. Они хотели жрать и вообще еле держались на ногах, так что быстро от меня отвязались. Я ничего не имел против.
Еды я им тоже не оставил, справедливо полагая, что если они сожрали мою, то я со спокойной совестью могу съесть их. У них нашлось сушеное мясо и какая-то крупа. Так вот, мясо я съел, а что не съел, то (нет, не понадкусывал) спрятал в камнях. А крупу оставил.
Зато теперь разбойники ничего не понимали. С одной стороны, должен быть виноват я. Но с другой – какой смысл мне усыплять их? Если бы я это сделал, то мог бы спокойно убить и забрать все. Они бы так и сделали, поэтому не могли придумать других причин. Я слушал эти терзания души, пока они варили себе кашу без мяса и лазали за фруктами на дерево. И внутренне улыбался.
Из их разговоров я понял, что они являются разведчиками большой банды, промышляющей в этом районе грабежом караванов каких-то хассов и торговлей рабами с ними же. Будущих рабов они отлавливают на дорогах. А меня поймали совершенно случайно. Здесь же они ждали появления какого-то каравана, который хотели то ли ограбить, то ли, наоборот, продать им рабов. Но, похоже, так и не дождались, караван пошел другой дорогой. Или вообще не пошел. Так или иначе, разведчики банды собирались возвращаться на базу.
Еды мне никто так и не предложил. Но я этого и не ждал. Тем более что вовсе не хотел есть.
После скудного завтрака раздраженные разбойники пинками подняли меня и нагрузили вещами. Сначала они дали мне какой-то холщовый мешок с веревкой вместо лямки, но я показал жестами, что готов нести все, но в своем рюкзаке. Такой расклад их тоже устраивал, поэтому мне позволили по-нормальному собрать свой рюкзак, в итоге по массе не превысивший десяти килограммов. Для меня, привыкшего к рюкзаку в тридцатник, это почти ничего.
Так мы и потопали. Первым – Бор, за ним я, а замыкающим – Конни. Шли по достаточно неплохой тропе, где часто ходили какие-то вьючные животные, названные Конни харами. Постепенно тропа забиралась все выше в горы, но не сильно. По моим ощущениям, не выше двух-двух с половиной километров.
К середине дня разбойники сдулись, несмотря на то что шли налегке. Хоть они и привычны к таким переходам, но мой ночной эксперимент явно сказывался. В связи с этим привал устроили раньше, чем планировалось, в тени нависающей над тропой скалы.
Отдыхая рядом с разбойниками (пить мне тоже не предложили, а я не просил), я обратил внимание, что тропа в этом месте делалась специально. Именно делалась, потому что нависающая скала имела местами оплавленные стены, а сама тропа слишком ровная, для того чтобы быть естественной. Такое ощущение, что в этом месте тропу просто прожгли в камнях. Такие же следы я встречал на той самой площадке, откуда начал свое путешествие. В голову почему-то приходили суровые маги в длинных хламидах, вскидывающие руки, из-под которых вырываются огромные огненные шары. Идиотизм, конечно, но мне нравилось думать именно так. Никакого интереса нет представлять себе обычный горнопроходческий комплекс.
За день мы прошли не более тридцати километров, и при этом мне показалось, что день уж больно длинный. На ночлег устроились среди камней в каком-то ущелье гораздо выше прошлой стоянки. Судя по всему, ночью может случиться морозец. А так как коврик и спальник мне никто отдавать не собирается, то придется снова применить снотворное.
Что я и сделал.
Когда разбойники отрубились, я встал и поел кашу, которую они оставили на утро, и попил воды. Затем вытащил из-под бандитов пенку со спальником и вполне прилично устроился между крупных камней. Но спать не хотелось. Я собирался немного разобраться с тем, что услышал за день от разбойников. А именно, начать изучать их язык – энс. Кое-какие слова я уже запомнил, но хотелось запоминать все, что они скажут. Самое время попробовать улучшить себе память. Только вот непонятно, с чего начинать. Хотя вру.
Начинать надо с выхода в астрал.
Почти половина ночи ушла на то, чтобы понять, как примерно происходит запоминание информации. Точнее, я так ничего и не понял, кроме того, что при запоминании единицы информации на эту самую единицу тратится энное количество энергии. И чем больше ее тратится, тем лучше информация запоминается. А выделяется энергия в зависимости от эмоциональной значимости информации. Например, требуется запомнить слово «пчела» на незнакомом языке. Просто так это довольно сложно. Но если эта пчела тебя укусит, а потом ты узнаешь на этом самом языке, кто тебя укусил, то это слово запомнится почти наверняка. А все потому, что благодаря эмоциональному всплеску на запоминание тратится гораздо больше психической энергии и слово крепче впечатывается в память.
Поэтому, не мудрствуя лукаво, я решил процесс запоминания очередного слова сопроводить дополнительным выделением энергии из запасов модуля. Ее, кстати, оказалось нужно не так уж много. А в произношении придется тренироваться самостоятельно.
На этой оптимистической ноте я и уснул.
Утром я не стал ждать, когда повторится вчерашняя комедия, которая для меня может превратиться в драму – уж сложить два и два разбойники сумеют. Для этого пришлось встать, быстро доесть остатки каши, опрокинуть котелок, как будто здесь пошалили животные, положить Бора на коврик, а Конни накрыть спальником. После этого я вернулся на свое место и щедро добавил каждому по солидной порции их же энергии, которую припас Вампирчик.
