Может, это старик Якобсен? Или президент России Кармашев, который давно уже стал пешкой в цепких руках Якобсена?
Вряд ли. Если бы его хотели убрать сверху, его бы убрали политическими методами. Во власти Якобсена обеспечить Варшавскому импичмент и снять со всех государственных постов.
Может, дело в деньгах? Кому он перешёл дорогу? Или ещё не перешёл, но перейдёт в процессе борьбы за прогрессивные медицинские идеи.
Кстати, да. Медицинские идеи. Деньги, вращающиеся в медицинской отрасли, очень велики. Огромны. Но даже если его действия позволят приблизиться к открытию средства от вринкла, это ничего не изменит. Никаких псевдолекарств от вринкла сегодня не существует, никто не потеряет на этом. Наоборот, компания, попавшая в первые ряды производителей подобного средства, обогатится.
Мысли Варшавского прерывает реплика Алексея.
– Прибыли, Анатолий Филиппович.
Перед ними – двери личного кабинета министра в комплексе да Гама. Две небольшие комнаты, где можно подготовиться к выступлению.
Алексей идёт вперёд вместе с другим охранником, чтобы «прощупать» помещение.
Мысли о покушении остаются позади. Скоро придёт время решительных действий, и нужно сосредоточиться.
Варшавский садится в кресло и смотрит на работающих охранников.
Как всё сложно, боже мой. Как же всё сложно.
5
Зал на пять тысяч человек кажется очень маленьким. Журналист на журналисте, представители сетевых СМИ, визуальных СМИ, аудиальных СМИ, генераторы прямого информационного контента, поставляемого в энточипы, ведущие блогов, общественные деятели – все здесь. На самом деле они не хотят ничего знать об эвтаназии, опытах на людях и законопроектах Варшавского. Единственное, что им нужно, – это смешать его с грязью, выставить сволочью, а потом сделать сенсационный материал о том, какой мразью оказался министр дел ближнего космоса, МДБК, который полез не в свою отрасль и устроил в ней шабаш.
Варшавский смотрит на заполненный зал через прозрачную с одной стороны стену.
– Вы готовы, Анатолий Филиппович? – спрашивает Алексей.
– Да.
В зале его ждёт кафедра – он может и должен провести всю пресс-конференцию стоя. Даже если она продлится пять часов. Даже десять. Все министры сидят, а он – стоит, и это работает на его имидж несгибаемого человека.
Варшавский идёт твёрдо – его походку должны отметить журналисты в зале. В обыденной жизни так ходить неудобно: чеканя шаг, глядя прямо перед собой, демонстрируя собственную значимость и силу.
Двери тут не традиционные, а силовые. Внешне поле выглядит точно как обычная деревянная дверь, но при появлении министра оно растворяется в воздухе, и через несколько секунд он стоит перед необъятным залом. Гром аплодисментов. Такое ощущение, что он собирается петь и танцевать, а не отвечать на каверзные вопросы.
– Добрый день! – произносит Варшавский.
Он обводит взглядом весь зал, показывая, что рад всех видеть. Электронные переводчики шепчут журналистам приветствия на их языках.
– Это первая моя пресс-конференция за прошедший год. Или даже за два года – это неважно. Важно то, что сегодня я готов ответить на все вопросы, которые волнуют вас, ваших зрителей и читателей.
Камер не видно, но пресс-конференция снимается и транслируется в сеть в прямом эфире.
– Ещё во время предыдущей пресс-конференции я сформулировал для себя цели и задачи нашей встречи. Они заключаются в том, чтобы вы могли получить чистую, незамутнённую информацию о том, что вас интересует и при этом касается моей политической деятельности, будь то дела внешнего космоса…
Тут он демонстративно молчит.
– …или насущные проблемы медицинского характера.
Слишком расплывчато, господин министр. Слишком обтекаемо.
– То есть проблемы борьбы с вринклом.
В зале – гул, шушуканье. Будто вы сами этого не знаете, лицемеры.
– Прошло время, но эти цели и задачи не только не утратили своей значимости, но даже обрели новый смысл, поскольку мировое информационное пространство для этой тематики долгое время было просто закрытым. Сегодня же, к сожалению, в него целенаправленно закачивается поток бессовестной лжи, дезинформации, а порой и откровенных нелепостей. Всё это предназначается вам, и цель инициаторов этой кампании ясна – убедить людей в ошибочности моих суждений, унизить меня, убедить вас в том…
Здесь он делает самую важную паузу. Все предыдущие слова были не более чем вступлением.
– …что вринкл неизлечим!
Гул, отдельные аплодисменты, шебаршение.
И Варшавский наносит последний удар – в прямом смысле слова. Он бьёт кулаком по столу и взрывает зал:
– Вринкл! Излечим!
Это то, чего они ждали. Эпатажа. Получите, это для вас. Варшавский торжествует. Несколько простых слов – и эмоции направлены в верное русло. Теперь вопросы будут задавать только откровенные недоброжелатели. Таких половина зала.
– Прошу всех успокоиться, – громко произносит Варшавский. – Теперь я жду ваших вопросов.
Раньше перед пресс-конференциями говорилось: просим задавать только один вопрос от каждого СМИ. Сегодня всё проще. Как только представитель задал вопрос, выслушал ответ и сел на место, его микрофон отключается. Повторно никто не встанет и не перебьёт коллегу. Собственно, поэтому боятся и перебивать: робот воспримет это как вопрос и отключит микрофон. Жестоко, но позволяет соблюдать регламент. Микрофонов не видно: они встроены в столики журналистов.
Звучит сигнал. Журналисты тренируют реакцию, как можно быстрее пытаясь нажать на кнопку перед собой. Чувствительность – до 0,0000001 секунды. Порядок нажатия на кнопки определяет порядок вопросов. Кто-то видит перед собой число «пять». Кто-то – «пять тысяч». Последнему не повезло – он не сможет задать свой вопрос. Многие снимают вопросы, когда коллега задаёт такой же вопрос. Или меняют их на другие.
Они представляются, но Варшавский не запоминает, кто они и откуда. Незнакомые названия блогов, телеканалов, информационных центров и агентств. Женщины, мужчины, какие-то бесполые персонажи. Вопросы исходят не от личностей, а из толпы. Толпа хочет всё знать. Биомасса под названием «общество».
– Объясните, пожалуйста, для непосвящённых, в чём отличие вашего законопроекта об опытах на людях от существующей практики. Все фармакологические корпорации проводят испытания на объектах с их согласия и за определённую плату…
– Есть вещи, которые нельзя испытать на человеке, потому что это противоречит морально-этическим нормам. Мы можем испытывать транквилизаторы, стимуляторы, различные средства, которые заведомо безопасны и максимум что могут вызвать – лёгкую аллергическую реакцию и понос. (В зале смеются.) Но для лечения вринкла явно нужны более жёсткие средства. Возможно, средство, которое исцелит больного вринклом, будет смертельным ядом для здорового человека, вы не думали об этом? Вы пытались давать больному вринклом цианид или сакситоксин? Может, это исцелит его? Причём нужны, вероятно, не безопасные для здоровья тысячные доли микрограмма, а огромная доза? Десять граммов? Мы не знаем, потому что не можем проверить это. Яды я привёл для примера. На самом деле система гораздо сложнее.
