Страшно другое. Она неплохо представляет себе общий принцип работы анабиозиса и может перечислить его составные части. Но в саркофаге Иосимуры она не видит недостатков. Трубки, клапаны, отводы – всё на первый взгляд на своём месте, никаких отклонений. Но будет подозрительно, если она ответит, что всё в порядке. Значит, это тест: найди ошибку. Точно такой же тест проходят в её времени при приёме на работу. Ничего не изменилось за шесть столетий, ничего.
Майя проводит рукой по полированному корпусу саркофага, дотрагивается до прозрачной крышки. Сходство с прибором, изображённым на её чертежах, поражает. Только там – голосовое и мысленное управление, а здесь – рычаги, ручки, ламповые индикаторы. Прибор двадцать седьмого века – это прямой потомок прибора века двадцатого.
Надо выкрутиться. Пойдём ва-банк.
«Это экзамен?» – спрашивает Майя, глядя на трёх офицеров и лаборанта.
«Да, – отвечает Иосимура. – И от него многое зависит».
Они раскусили её игру.
Майя очень хорошо понимает, кто за неё в данной ситуации, кто – против. Исии почему-то «за». Он импульсивен, по его выражению лица легко читаются эмоции. Он верит в будущее науки и анабиоза, более того, он искренне хочет, чтобы слава этого открытия досталась ему. А Майя может стать серьёзным подспорьем в работе; Исии готов рискнуть.
Иосимура – другой. Он не верит ей, и это главное. Наука вторична.
Мики, скорее всего, вообще ничего не знает о чертежах и подробностях её появления в отряде.
Майя делает ход козырем.
«У вашего спящего будут пролежни, вы об этом не подумали?»
Иосимура заглядывает в саркофаг.
«Но глубокая заморозка…» – начинает он.
«И что? – перебивает Майя. – Подача питательных веществ всё равно нужна, как и отвод лишнего. Как вы собираетесь отводить кожные выделения? За пять лет ничего не случится, а если пациент полежит сто лет, его кожа после пробуждения будет отваливаться струпьями…»
Иосимура делает шаг назад и кланяется.
«Простите, Амайя-сан, что я сомневался в вас».
Интересно, будут ли пролежни в самом деле, думает Майя. Секунду назад она обманула доктора медицинских наук. Никто и никогда не говорил ей о пролежнях. Более того, она не уверена, что на чертежах есть какие-то устройства, предотвращающие повреждение кожи спящего. Заморозка и в самом деле должна ликвидировать возможность образования пролежней. Она ляпнула наугад. Теперь осталось дождаться, когда её выстрел достигнет цели. Или попадёт в молоко.
Нет, вспоминает Майя, всё-таки там были системы отвода. Точно-точно, она рассматривала чертёж. Были. Значит, она спасена. Ей нашлось место в этом странном мире.
«У нас много работы», – говорит Иосимура.
9
Большой лекционный зал корпуса № 63 полон, хотя уже вечер, около восьми, и рабочий день давно окончен. Огромная карта мира занимает всю стену за спиной лектора. Эта карта должна была постепенно окраситься в белый цвет, а в центре её – в районе Африки – должен был появиться красный круг. Япония готова была проглотить мир, но глотки не хватило. Слишком хрупкими оказались зубы, слишком нежными дёсны, слишком мягким язык. Красное на белом – это всего лишь крошечная часть планеты.
Исии Сиро не стоит за кафедрой, нет. Когда перед ним толпа слушателей, он ни секунды не может быть спокоен. Защитный мундир с орденами, пышные усы, метр восемьдесят один сантиметр чистой силы и энергии. Добрый вечер, господин генерал-лейтенант.
В его руке микрофон, но он ещё не начал говорить. В зале – перешёптывания.
Середина июля 1945 года, два месяца до капитуляции, в которую никто не верит.
Провод микрофона цепляется за ноги Исии, он несколько раз комично перепрыгивает через него.
«Обезьяна», – слышен шёпот.
Обезьяна в японской традиции – это не обидное прозвище. Оно не намекает на уродство, волосатость, глупость, на желание подражать. Обезьяна считается очень хитроумным животным. Папаша Исии – что твоя обезьяна, хитрая бестия.
Майя практически ничего не знает об Исии, кроме того, что он сказочно богат. Солдаты искренне думают, что генерал-лейтенант готов отдать жизнь за идею, что бактериологическое оружие – это работа, которой он посвятил всего себя, без остатка. Офицеры знают правду.
Они знают, что превыше всех Исии ставит себя. Что он аккуратно выводит из средств, поступающих в отряд, до миллиона иен в год. Достаток рядового – шестьсот иен в год, не более. Чувствуете разницу? «Непредвиденные секретные расходы», – так называется эта графа в финансовых отчётах Исии.
Но они любят его, эти солдаты, офицеры, врачи, лаборанты. Они смотрят ему в рот, когда он ходит перед ними и говорит, а шнур микрофона постоянно путается у него в ногах.
«Солдаты!» – взывает он к аудитории.
У Исии – звучный, громкий, красивый голос.
Самое смешное, что кроме слова «солдаты», Майя ничего не понимает. Она слышит какие-то общие фразы про любовь императора, про славу Японии, про трудную задачу, про грядущую победу, но ни одна из этих фраз ничего не значит. Ни одна. Она понимает, что перед ней сейчас – идеальный оратор. Человек, который может подчинить мир несколькими словами. Но для того, чтобы удержать его в подчинении, нельзя молчать. Молчание равнозначно поражению.
Исии говорит. Он рассказывает о том, как бактериологические бомбы уничтожат и подчинят Японии весь мир, и Соединённые Штаты в частности. Он рассказывает о роли каждого в отдельности. О том, как важен для победы солдат и врач, бухгалтер и администратор, и даже уборщик помещений. И сейчас все верят ему, хотя уборщики в отряде 731 – сплошь китайцы.
К слову, он переименовал отряд. Теперь число 731 не повторяется вслух. Теперь отряд называется 25202. Это гораздо труднее запомнить врагу – так сказал Исии. Когда он это говорил, все ему верили. Как только он положил микрофон, вера испарилась. Слова Исии стали смешными.
Майя думает об Иосимуре, которого нет в зале. Иосимура строит анабиозис. Он разбирается в переведённой и разъяснённой части чертежей, пытается найти замену материалам, которые невозможно достать в 1945 году. Догадывается ли он о том, что Майя из будущего? Вполне вероятно. Иосимура – прагматик, но он верит в науку. Если спросить его, можно ли построить машину времени, он ответит: можно, почему бы и нет. Только у меня нет сейчас на это времени. Вот закончу анабиозис и тогда построю.
Исии – другой. Он работает только ради себя. Чего он хочет добиться, Майя пока не понимает. Бункер, где стоит саркофаг, идеально изолирован и защищён. Он может оставаться ненайденным в течение нескольких веков. Неужели Исии хочет отправиться в двадцать первый век? В двадцать второй?
Он не слишком хороший учёный, хотя и сконструировал фильтры для очистки воды, весьма эффективные фильтры. Исии начинает работать, когда понимает, что работа приносит ему выгоду. Появилась возможность продать фильтры – он тут же их придумал, построил и продал.
