Вне всякого сомнения, дом стоит брошенным не один десяток
лет, если, конечно, его не разрушали сознательно. А вот восстанавливать явно
никто не торопится. Стоит он особняком, и туристы вряд ли сюда забредают.
Оттого городские власти и не спешили его реставрировать, а снести не захотели и
в конце концов выставили на продажу. И Игорь его купил. Зачем? Идею открыть
здесь ресторан можно отмести сразу. На реставрацию уйдет столько денег, что на
них проще новое здание построить. В том же центре можно найти что-нибудь куда
более приличное. И местоположение оставляет желать лучшего. На машине сюда не
подъедешь: с одной стороны пешеходная зона, а дальше обрыв. Внизу, правда,
Патриаршие сады и вид открывается изумительный, но в переулке уже есть два
кафе, и добраться до них куда проще. Допустим, Игорю дом достался по бросовой
цене, и он намеревался его снести, но и эта мысль никакой критики не
выдерживала. Чиновники даже с рухлядью расстаются только за большие деньги.
Разглядывая дом, я не сразу обратила внимание на то, что мы
сами стали объектом наблюдения. А повернувшись, увидела старушку, она стояла на
углу здания музыкальной школы и поглядывала на нас с любопытством. Я
направилась к ней, еще издали поздоровалась и спросила:
– Не знаете, кому принадлежит этот дом?
– По мне, так он ничей, – охотно ответила
старушка. – Заколотили, чтоб детня не лазила. И что не снесут? Он не
сегодня завтра рухнет. Хорошо хоть забор поставили, а то идешь мимо и боишься,
что кирпич на голову свалится. Я на Подгорной живу, – добавила она. –
Там дальше лестница есть, аккурат к моему дому. Этим путем с троллейбусной
остановки идти ближе, чем в обход.
– И давно дом в таком состоянии?
– С войны. Бомба в него попала или рядом взорвалась, уж
не знаю. Единственный раз за всю войну нас бомбили, и бомба в этот дом угодила.
Что значит, чертово место.
– Почему чертово? – заинтересовалась я.
Подошедший Володя смотрел на меня с недоумением.
– До революции чернокнижники здесь собирались. Главной
у них баба была, говорят, чистая ведьма. Дом-то так и прозвали: «ведьмин». По
ночам в развалинах огни видели, и вроде дети плакали. По слухам, они младенцев
жарили и ели. Но, думаю, это так, врали от страха. Уж небось заинтересовались
бы власти таким безобразием. После революции чекисты к хозяйке нагрянули, а
дом-то пустой. Ни хозяйки, ни мебели, вообще ничего. Голые стены. Накануне люди
ведьму видели, и вдруг раз и нет ее. Исчезла. Сюда три семьи с завода заселили.
Так все перемерли, один за другим. Это уж не врут, мне мама рассказывала. Не
успеют гроб на погост снести, а тут опять покойник. Потом инженер с семьей
поселился, его перед войной арестовали, семья куда-то съехала. Еще две семьи
жили, мужиков тоже арестовали, а жена одного возьми да и повесься. После этого
селили здесь приезжих, вроде гостиницы было, а уж в войну как бомбой его
ударило, так дом брошенным и стоит. Ничего хорошего от этого места ждать не
приходится. А вам он почто?
– Мимо шли вот и заинтересовались. Забор недавно
поставили?
– Да уж лет пять назад. Может, больше.
– И никто сюда не приезжал? Машину не замечали или
каких-то людей?
– Люди бродят туда-сюда, особенно туристы. А машины
откуда возьмутся? Проезд-то закрыт. Снесли бы лучше этот дом. Пока он тут
стоит, только и жди беды. Лет двадцать назад здесь детей нашли, замученных до
смерти. То ли братья они были, то ли дружили меж собой, залезли в дом, а
отыскали их только через сутки, неживых. Вот такие дела.
Я собралась задать еще вопрос, но внезапно лишилась дара
речи. И было от чего. Из-за угла появился мужчина. Увлеченная разговором, я,
возможно, не обратила бы на него внимание, если бы не шляпа на его голове. Даже
не разглядев физиономии, я сообразила, кто передо мной, и, спешно простившись
со старушкой, потянула Володю за руку. Путь в переулок был отрезан, с той
стороны нам навстречу шел мент, а встречаться с ним в мои планы не входило. Я
подумала, что бабуля очень кстати сообщила о лестнице, и быстро зашагала в том
направлении.
– Куда ты? – заволновался Володя, одно хорошо,
двигался быстро.
– Не оборачивайся. Знаешь, где лестница?
– Бабка сказала: в конце переулка.
Вскоре я увидела деревянные перила и скомандовала:
– Бегом. – Я ожидала услышать окрик и топот ног за
спиной, ничего подобного.
Оказавшись на Подгорной, я все-таки обернулась. Самойлов
стоял наверху, опершись на перила, и улыбался. Этого ему показалось мало, и он
поприветствовал меня, джентльменски приподняв шляпу.
– Клоун, – буркнула я в досаде.
– В чем дело? – слегка запыхавшись от
стремительного спуска, спросил Володя.
– Мужик в шляпе, что так неожиданно появился, –
мент.
– Мент? – не поверил он. – Он ведь был и в
ресторане?
– Ага. Два вечера подряд, а потом явился ко мне на
работу и вопросы задавал.
– Куда ты идешь? – додумался спросить Володя.
– К машине, естественно. Ты ведь не собираешься
оставлять ее в переулке?
– На мента этот тип совсем не похож.
– Однако тыкал мне в нос удостоверением.
– Почему ты его боишься?
– Не боюсь, просто ментов не жалую. Такой занудливый
народ. Мне и мамка всегда говорила: не связывайся с милицией.
– Наташа, – позвал он и схватил меня за
локоть, – почему он пришел к тебе на работу?
– Потому что в ресторане мужика кокнули.
– Он тебя в чем-то подозревает, поэтому ты уволилась и
сменила квартиру?
– С работы меня погнали и с квартиры тоже. И все
благодаря вам. Это еще вопрос, чего вы на самом деле хотели от Игоря и куда он
исчез.
– Ты с ума сошла… Мы рассказали тебе правду. А Игорь
сбежал, потому что принял тебя за Ингу. Если хочешь знать, я тоже подумал…
– Что? – Я остановилась и уставилась на него. Он
все-таки смутился.
– Ерунда. Прошло десять лет. Тебе не больше двадцати, а
Инге сейчас было бы двадцать восемь. Хотя… Наташа, – очень серьезно сказал
он. – Мне ты можешь доверять.
– А я что делаю? Полезла бы я в чужую квартиру с типом,
которому не доверяю.
Напоминать об этом не следовало, Володя помрачнел.
– Не знаю, откуда ты взялась, но ты очень… странная
девушка, – с трудом нашел он подходящее слово.
– Лучше скажи, как нам выйти к машине, я в этих
переулках окончательно заплуталась.
