— Есть ряд гипотез, — уклончиво проговорила Келли, не открывая глаза.
Ее лицо стало похожим на маску. Размышлять в данный момент она могла о чем угодно.
Если она решила в такие игры играть, ей следовало надеть темные очки, — съязвила Джорджия.
Я решил ждать.
И Келли продолжила:
— Последний год я посвятила изучению локализованных поражений. ЦКЗ регистрирует всех, чье состояние вызвано вирусом Келлис-Эмберли, но данными еще не занимались всерьез. Поэтому я приступила к исследованию.
— Эй, но это неправда, — возразил я. — Джорджию обследовали со всех сторон. То и дело возникал какой-нибудь новый специалист, который хотел проверить состояние ее глаз, испытать очередное лекарство и посмотреть, каков будет результат.
— Исследования отдельных форм локализованных вирусных поражений проводились, но синдром в целом не рассматривался. — Келли ухитрилась еще сильнее прижаться к спинке дивана. — Но почему это происходит в некоторых частях тела? Нам известно лишь, что у человека, страдающего локализованным поражением, должно немедленно начаться бурное размножение Келлис-Эмберли. Но люди продолжают жить. Абсолютно необъяснимый феномен.
— Так вы это изучали?
— Да. И я кое-что обнаружила.
— Что? — не вытерпел Аларих.
— Я принесла вам статистику, — спокойно произнесла Келли и запрокинула голову назад. — Первая колонка — численность населения. Вторая — процент населения с зарегистрированными локализованными вирусными поражениями. Форма в данном случае значения не имеет.
Я прищурился и посмотрел на столбцы чисел. В третьей колонке стояла лишь одна цифра. Но я ее где-то видел. Я рискнул высказать догадку:
— Третья колонка — число случаев смерти от Келлис-Эмберли за прошлый год?
— Да.
— А что означают данные в четвертой колонке?
Внезапно голос подала Бекс. Хотя собственная сообразительность ее явно не обрадовала. С нескрываемым ужасом она воскликнула:
— Боже, это число умерших людей с локализованными поражениями?
Келли молча кивнула.
Я, в свою очередь, таращился на столбцы и ничего не понимал.
Только я собрался открыть рот, как Джорджия прошептала:
Посмотри еще раз на вторую колонку, Шон.
И меня осенило.
— Нет, невозможно, — выговорил я, похолодев.
Локализованные поражения не увеличивали численность случаев активного размножения вируса. Но эти пациенты становились настоящими параноиками, боясь дальнейшего распространения инфекции. Люди вроде Джорджии, которая выходила на зараженную территорию, или Эмили Риман, продолжавшей выращивать лошадей даже после того, как у нее диагностировали вирусное поражение глазной сетчатки, являлись исключением, нежели правилом.
Внезапно Келли открыла глаза.
— И я так думала, — заявила она, глядя на меня в упор. — Я постоянно перечитывала данные. Мой интерн шесть раз проверил каждую перепись. Информация точная.
— Но…
— Локализованными поражениями страдает менее 11 процентов населения. Но в прошлом году зарегистрировано уже 38 процентов смертельных случаев. Погибли именно эти больные. — Келли помрачнела. С какого-то момента ее усталость и отчаяние стали обретать для меня смысл. — С точки зрения статистики, просто невероятно.
— Возможно, скачок заболевания? — предположил Дейв. — Ведь аномалии случаются, верно?
Бекс фыркнула.
— Как же. И уважаемые доктора из ЦКЗ лихо помогают своим работодателям покрывать смертность за счет клонирования.
— Здесь приведены данные за десять лет, и они объективны. Каждый год умирает все больше людей, страдающих локализованными поражениями, и никакими статистическими погрешностями этого не объяснить. И погибают они не от спонтанного размножения вируса, собственной глупости или других причин. Мне не за что зацепиться. Никто не обратил на статистику особого внимания. — Келли помедлила. — Поступали предложения начать исследования данного феномена, но проекты быстренько прикрывались. Находились гораздо более важные и неотложные дела. На первый план выходила политика, а локализованные поражения откладывали в сторону.
— Вы считаете, что это замалчивают намеренно? — спросил Аларих.
— В прошлом году было выделено несколько миллиардов долларов на исследование нового штамма метициллин-устойчивого золотистого стафилококка, обнаруженного в двух больницах Северной Каролины. На решение проблемы потребовалась бы треть бюджетных средств и половина людских ресурсов штата. Обычная суета. — Келли потерла висок тыльной стороной ладони. Ее отчаяние было откровенным, искренним. — ЦКЗ поддерживается правительством. По идее, мы должны стать независимой организацией, но финансирование так не осуществляется.
— Тейт к этому причастен?
Вопрос прозвучал негромко и благоразумно. Я не сразу понял, что задал его я.
— К исследованию — нет, — ответила Келли.
У меня мелькнула искорка надежды, но мгновенно угасла. Келли не останавливалась:
— Он был одним из тех, кто поддерживал продолжение исследований в области лечения рака. Как только мы научились лечить болезнь Келлис-Эмберли, вновь возникла онкологическая угроза. Таким образом, большая часть бюджета ЦКЗ уходит на подобные вещи, а локализованные поражения попросту игнорируются.
— О каком объеме мы говорим? — спросил Аларих.
— 11 миллиардов долларов.
Дейв громко присвистнул.
— Ничего себе!
— Именно, — подтвердила Келли. — Получается, что приблизительно 20 процентов всех денег, которые отпускаются на научные исследования, тратятся на заболевания, так или иначе связанные с вирусом Келлис-Эмберли. Остальная сумма перебрасывается на исследования, которые только с виду неплохи. В рамках последних проектов не делается ровным счетом ничего. Такое впечатление, что нам попросту мешают изучать вирус.
Видимо, так и есть, — услышал я голос Джорджии.
— Не ожидал, — признался я. — Ведь вы — Центр по контролю заболеваний.
— И кто-то должен платить по счетам.
— Точно, — сказал я, резко встал и направился в кухню, держа в одной руке почти полную банку колы, а в другой — стопку бумаг.
Келли спросила, куда я иду, но ее утихомирила Бекс. Спасибо ей. Бекс вообще понятливая.
В кухне было прохладно и темно, а самое главное — пусто. Я поставил банку, положил бумаги на стойку, повернулся лицом к стене и принялся методично бить по ней. Звук ударов эхом разносился по помещению. Он звучал громко, словно ружейные выстрелы, и успокаивал меня. На четвертом ударе я разбил в кровь костяшки пальцев. И мое самочувствие значительно улучшилось. Боль рассеивает туман у меня в голове — настолько, что я снова могу мыслить. К тому же, пока я колочу по стенам, я не бью людей.
