Сегодня мы должны в последний раз ужинать с Саймоном и его родными. Но сначала мне нужно сделать два визита.
Он удивлен, увидев меня. Когда я проскальзываю в его комнату сквозь маленькую дверь за занавеской, которую он мне показал, и дерзко сбрасываю с головы капюшон, он мягко замирает в ожидании, как ребенок, не знающий, то ли его высекут, то ли поцелуют в знак прощения. Но я пришла ни с тем, ни с другим. Это своего рода мой собственный компромисс.
— Ты помнишь, — тихо говорит он.
— Я помню.
— Джемма… мисс Дойл, я…
Обтянутый перчаткой палец касается его губ, и этого достаточно, чтобы он замолчал.
— Я постараюсь покороче. Нужно покончить с делом. Я могла бы сделать все с твоей помощью, если ты готов предложить ее свободно и без обязательств перед другими. Ты не можешь служить и нашей дружбе, и братству Ракшана.
Его улыбка застает меня врасплох. От этой улыбки его красиво изогнутые губы трепещут, как крылья птицы, не уверенной, где ей лучше приземлиться. А потом его темные глаза наполняются слезами, но он решительно смахивает их.
— Видимо… — Он слегка откашливается. — Видимо, надо сказать, что я больше не нужен братьям Ракшана. И следовательно, тебе незачем относиться благосклонно и обращаться за защитой к тому, кто так опорочен.
— И все-таки придется, полагаю. Мы с тобой — такая уж никудышная команда.
Его взгляд проясняется. Голос становится увереннее. Он кивает, никуда в особенности не глядя.
— Похоже, ты в конце концов изменил свою судьбу, — говорю я.
— Если эта перемена как раз и не была моей судьбой, — возражает он.
— Ладно, хорошо, — говорю я, снова набрасывая на голову капюшон.
Я поворачиваюсь к двери, но он не может удержаться, чтобы еще кое-что не сказать.
— А преданность Ордену… это единственная присяга, которой ты требуешь от меня?
Почему от такого простого вопроса у меня перехватывает дыхание?
— Да, — шепотом отвечаю я, не оборачиваясь. — Единственная.
Шелестя бархатом и шелком, я выхожу за дверь, пробираясь сквозь запах пряных блюд, тишину и едва-едва уловимый отзвук других слов: «Пока — единственная».
Мисс Мак-Клити живет в Ламбете, не слишком далеко от Королевского госпиталя в Бетлеме.
— Можно войти? — спрашиваю я.
Она впускает меня с фальшиво дружелюбным видом.
— Мисс Дойл! Чему я обязана таким неожиданным визитом?
— У меня к вам два вопроса. Первый касается миссис Найтуинг; второй — Ордена.
— Что ж, я вас слушаю, — говорит она, опускаясь в кресло.
— Миссис Найтуинг принадлежит к нашему кругу?
— Нет. Мы с ней просто дружим.
— Но вы почему-то ссорились на рождественском вечере, а потом еще в восточном крыле.
— Да, по поводу ремонта восточного крыла. Я настаивала на том, что пришла пора привести в порядок эту часть здания. Но Лилиан чересчур бережлива.
— Однако она представила вас как Клэр Мак-Клити, хотя это не настоящее ваше имя.
— Я объяснила ей, что вынуждена сменить имя, чтобы скрыться от возлюбленного, с которым рассталась. Ей это понятно. И больше за всем этим ничего не кроется. Каков ваш второй вопрос?
Я не могу знать точно, говорит она правду или нет. И продолжаю:
— Почему Орден никогда не делится своей силой?
Она останавливает на мне тревожный взгляд.
— Потому что она должна принадлежать нам. Мы боролись за нее. Приносили жертвы и проливали кровь ради силы.
— Но вы заодно и причиняли вред другим. Вы не давали им ни малейшего шанса обладать частицей магии, иметь хотя бы небольшое право голоса.
— О, могу вам обещать — вы станете делать то же самое. Мы заботимся о самих себе. Так уж все устроено в этом мире.
— Это весьма отвратительно, — говорю я.
— Сила есть сила, власть есть власть, — отвечает она без малейшего сожаления. — Я, конечно, не порадовалась, что вы оставили меня с Ракшана. Но я понимала, что вы приняли меня за Цирцею. Но теперь это не имеет особого значения. Вы не допустили Цирцею к Храму и к магии. Вы отлично поработали. А теперь мы можем воссоздать Орден, собрав сестер, и…
— Это вряд ли, — говорю я.
Мисс Мак-Клити пытается улыбнуться.
— Что?
— Я создаю новые связи, новое объединение. Фелисити. Энн. Картик из братства Ракшана. Филон из Леса Света. Аша, неприкасаемая.
Мисс Мак-Клити качает головой.
— Вы это не всерьез.
— Сила должна быть разделена.
— Нет. Это запрещено! Мы не знаем, можно ли доверять им, можно ли отдавать в их руки магию.
— Верно. Не знаем. Нам придется полагаться на веру.
Мисс Мак-Клити закипает.
— Да ни в коем случае! Орден должен оставаться чистым!
— Но это уже привело в прошлом кое к чему, не так ли? — говорю я как можно более язвительно.
Поняв наконец, что так она ничего не добьется, мисс Мак-Клити меняет курс и начинает говорить со мной нежно, как мать, утешающая встревоженное дитя.
— Вы можете попробовать объединиться с ними, но, скорее всего, это не сработает. Сферы сами выбирают и направляют тех, кто станет членом Ордена. Мы над этим не властны. Именно так и было всегда.
Она пытается погладить меня по волосам, но я резко отшатываюсь.
— Все меняется, — говорю я, выходя из ее комнат.
Отбросив притворство, мисс Мак-Клити кричит мне вслед из окна:
— Не превращайте нас в ваших врагов, мисс Дойл! Мы не отдадим силу так просто!
Я даже не оглядываюсь. Вместо того я смотрю прямо вперед, на вход в подземку. Забранные в рамы плакаты превозносят все прелести грядущей революции в средствах передвижения. Уже начата электрификация путей на некоторых станциях. Вскоре все поезда будут двигаться благодаря невидимой силе самого современного и могучего изобретения. Это воистину совершенно новый мир.
Ужин с Миддлтонами — это и радость, и горечь. Мне трудно следить за вежливой беседой от супа до десерта, когда так много нужно сделать. Когда приходит время для мужчин и женщин разойтись по разным комнатам, Саймон увлекает меня в сторону, в гостиную, и никто не возражает против этого.
— Я буду скучать без вас, — говорит он. — Вы мне напишете?
— Да, конечно, — отвечаю я.
— А я рассказывал вам, как мисс Уэстон выставила себя на посмешище, преследуя мистера Шарпа на чайном приеме с танцами?
Мне эта история не кажется забавной. Мне жаль бедную мисс Уэстон. У меня вдруг перехватывает дыхание. Саймон обеспокоен.
