Немудрено, что, как только появилась наконец возможность для старта, Соломин и его спутники немедленно отправились на свой корабль, откуда не вылезали больше до самого конца ремонта. Пасынков, правда, все равно прилетел в гости, как обещал, и они с Соломиным славно посидели, но все равно капитан не стал отменять своего приказа, что экипажем было встречено без восторга, но с пониманием. Да и недолго все было – ремонт подходил к концу, и уже через неделю все корабли были готовы к старту.
Самым большим минусом было то, что корабли-то оказались готовы, а вот обещанного пополнения как не было, так и нет. Соломин несколько раз связывался с Петровым, но тот «кормил его завтраками», и лишь когда капитан сорвался и высказал, не стесняясь в выражениях, все, что думает по поводу этой ситуации, тот со вздохом объяснил проблему.
Бюрократия непобедима. В Российской империи – благодаря сильной центральной власти и упрощению, благодаря этому, многих процессов – бюрократов было несколько меньше, чем в большинстве стран. В свое время была затрачена масса усилий по снижению количества чиновников, но, увы, они во все времена плодились как мухи, и в результате иногда их деятельность создавала проблемы. Сейчас была как раз такая ситуация – нет, корабль с новобранцами придет, но насколько затянется этот процесс, было совершенно неясно.
Соломину оставалось лишь выругаться сквозь зубы. К счастью, буквально на следующий день после этого разговора пришел первый корабль с пополнением – тех, которые не «сидельцы», а просто авантюристы, отправили отдельно. Благодаря этому пополнению удалось заткнуть дыры в штатном расписании, сформировать экипажи для эсминцев и даже выделить отдельную группу для пополнения экипажа «Альбатроса», но ситуацию с десантниками это не улучшило, а, скорее, даже ухудшило – часть десантников, имеющих соответствующую подготовку, перевели в летный состав. В результате сейчас имелись полноценные экипажи для космических походов и боя, но не было возможности провести намеченную операцию. Кроме того, все еще не прибыли обещанные Петровым врачи и лекарства. Кстати, транспортные корабли для их перевозки, как оказалось, не требовались – рассчитав необходимые объемы, выяснилось, что и людей, и груз можно легко разместить на собственных кораблях, что сразу снимало массу проблем.
В день, когда «Эскалибур» вышел из дока, Соломин испытал чувство законной гордости. Красавец, ничего не скажешь, и архаичные обводы ничуть его не портили – напротив, придавали особое очарование. Внушительно и неторопливо пройдя мимо в изобилии суетившейся вокруг мелюзги, линейный крейсер-исполин лег в дрейф на отведенной ему орбите, рядом с эсминцами, вышедшими на пару часов раньше. Теперь, после модернизации, боевая мощь и скорость корабля значительно увеличились, это была уже сила, с которой пришлось бы считаться кому угодно. Оставались ходовые испытания – и все, можно стартовать.
В этот день у Соломина состоялись три разговора, и все важные. Вначале он встретился с Воропаевым – пригласил старого товарища отпраздновать событие. Ну и заодно обсудили создание фирмы – Воропаев был не против, но не хотел светиться. Договорились о привлечении человека со стороны, при условии, что Воропаев за него ручается. Ничего неожиданного для Соломина в таком раскладе не было, и потому он согласился без особых нравственных терзаний.
Второй разговор касался только его самого. Ближе к вечеру он вызвал к себе Бьянку, приказав прихватить кофе. Не без основания Соломин предполагал, что в неформальной обстановке утрясти проблему будет легче. Так и получилось.
– …в общем, девочка, слушай мой приказ, который, если ты помнишь устав, не обсуждается. Через три месяца я списываю тебя «на берег».
Сказать, что Бьянка была ошарашена, – значит ничего не сказать. Во всяком случае, слезы на глазах появились. Соломин смотрел холодно и спокойно, а потом негромко сказал:
– Хорош плакать. Жизнь только начинается.
– Я вам надоела?
– Нет. Как раз поэтому я и решил так поступить. Слезы-сопли отставить, слушай сюда. То, что я отправляю тебя с корабля, не значит, что я не хочу тебя на корабле видеть. Ты полезный член экипажа, да и твое ко мне отношение разве что слепой не заметит. Но что дальше?
– Я…
– Помолчи, пожалуйста, это был риторический вопрос. Расклады просты – сейчас ты помогаешь коку, выполняешь кое-какие простые работы. Ты собираешься заниматься этим до старости? Очень сомневаюсь, что это предел твоих мечтаний. Что же касается чувств, то, извини, все это проходящее. Даже если ты чего-то добьешься, в чем лично я сомневаюсь, то что дальше? Хочешь, скажу?
– Если можно, – девушка, похоже, овладела собой.
– Образования у тебя никакого и круг интересов, по сравнению с моим, достаточно узок. Это не показатель твоего ума или его отсутствия – это всего лишь разница в возрасте и все том же образовании. Понимаешь, свежесть впечатлений уйдет, потом останутся взаимное уважение и общие интересы. Насчет уважения не знаю, а вот с интересами проблемы будут наверняка. Поэтому я и затеял этот разговор – с возрастом мы ничего сделать не можем, а вот с образованием ситуацию поправить реально. В общем, я хочу отправить тебя учиться. Договориться у меня получилось – тебя без экзаменов примут в военное училище, не элитное, но вполне приличного уровня, где ты пройдешь подготовку согласно своим способностям. Кем станешь – не знаю, может, штурманом, может, артиллеристом, механиком, десантником… Вариантов много. Главное, ты вернешься равной среди равных, вот тогда можно будет обсуждать дальнейшие планы. Будет тяжело, и вылететь из этого училища ты сможешь запросто – у тебя три месяца на подготовку, ребята подтянут тебя по общеобразовательным дисциплинам, если что, я тоже помогу, а остальное зависит исключительно от тебя. Справишься – молодец, нет – лучше не возвращайся. И поверь, ничего запредельного там не будет – женщин в нашем флоте немного, но они есть и как-то ведь справлялись, так что захочешь – и все у тебя получится. Как, согласна?
Бьянка медленно наклонила голову, соглашаясь. Соломин чуть натянуто усмехнулся:
– Ну и ладушки. А теперь спать. Со стола я сам приберу.
Когда Бьянка ушла, капитан несколько минут сидел неподвижно, размышляя, правильно ли он поступил. Потом зло махнул головой: что сделано – то сделано, и нечего больше думать. Скорее всего девушка никогда не вернется на его корабль, и с какой-то стороны это очень неплохо. Хотя, конечно, и жаль – он успел к ней привыкнуть.
От размышлений его отвлек сигнал вызова. Соломин механически ответил, дал Петрову (а это был именно он) согласие на встречу, и час спустя они уже сидели в его каюте, обсуждая дальнейшие планы и смакуя кофе – Бьянку, которая, к счастью, спать лечь еще не успела, пришлось напрячь. Она, правда, и не протестовала – кофе получился, как всегда, отменный.
– Значит так, – сразу перешел к делу разведчик. – Подкрепление будет через две недели. Кстати, кофе у тебя вкусный.
– Знаю, – кивнул Соломин, у которого этот кофе уже разве что из ушей не тек. – Почему опять такая задержка?
