— Тебе не стоило беспокоиться о нас, — сдержанно сказал Маг. — Если не объявили сбор у колодца предназначения — значит, с нами все в порядке. Больше всего шума обычно поднимается из-за пустяков, как и в этот раз. Просто Император надумал дать нам указания по нашей работе, а мы оба были за пределами обычного вызова. Вот и все.
— Я беспокоилась о тебе. — Он почувствовал на своем лице ее пристальный взгляд. — Гелас не из тех, о ком нужно беспокоиться, а у тебя всегда что-нибудь приключается.
Хорошенькая же у него сложилась репутация — впрочем, он ее честно заслужил.
— Кого-то из нас ты недооцениваешь, Нерея, — усмехнулся он, — а кого-то переоцениваешь. Не думаешь ли ты, что сумеешь выручить меня тогда, когда я не сумею выпутаться сам?
— Ну, даже если я не смогу что-то сделать… иногда можно помочь советом. Или хотя бы сочувствием.
— Сочувствием? — поднял бровь Маг. — Для этого по меньшей мере нужно знать, что я чувствую.
— Но ты можешь высказать мне…
— Зачем? — перебил ее Маг. — Зачем мне хотеть сочувствия?
— От этого становится легче.
— Я не был бы собой, если бы искал, как легче, — отрезал он.
— Да ты… — губы Нереи вздрогнули, — ты просто бесчувственный!
Бесчувственный! Да он не помнил, когда еще ему приходилось перечувствовать столько, как за последнее время. С тех пор, как он связался с этими людьми. Маг устало закрыл глаза и откинул голову на спинку кресла.
— Из твоих слов, Нерея, следует только одно, — он заговорил вполголоса, куда-то в сторону, не заботясь, услышит ли она его, — что это ты не видишь и не находишь во мне чувств. Причем не любых, а тех, которые тебе хочется найти. Не знаю, что можно высказать другому, если нет понимания без слов. Одни пустые звуки, которые каждый понимает по-своему.
— Но ведь можно как-то объясниться друг с другом, договориться, — терпеливо сказала Нерея.
Маг вообще-то предполагал, что она обидится и уйдет. И тогда он снова углубится в хроники. Он приоткрыл один глаз и повернул голову к ней. Ее глаза пристально вглядывались в него — светло-серые, как у него самого.
— Да, именно так, Нерея, — подтвердил он. — Глаза в глаза — и никаких слов. Словами можно сыпать сколько угодно, но если нет понимания — это все равно, что нет любви. Сколько о ней ни говори, она не придет. Сколько о нем ни говори, оно не наступит. Ничего важного словами не передашь, они не для этого.
Он приоткрыл второй глаз, словно позволяя ей заглянуть в себя. Он не верил, что она его увидит. Нерея завороженно смотрела в светлую глубину его глаз, казавшуюся ей бездной, и чувствовала, что он подпустил ее близко, очень близко к себе. Гораздо ближе, чем той ночью. Маг медленно опустил ресницы и только после этого отвел взгляд. Когда он поднял их и снова встретился с ней глазами, он был уже закрыт.
— Бедная девочка, — пробормотал он. — Ты гоняешься за тем, чего нельзя ни вымолить, ни заслужить. Ты гоняешься за тем, до чего можно только дорасти.
Что-то и он отыскал в светлых глубинах ее глаз. Светло-серых, как у него самого.
* * *
С чего начинать, что, где искать — мучился он вопросами, просматривая хроники Акаши. Трудность заключалась в том, что в хрониках он не мог видеть все планы людского мира одновременно. Либо он видел жизнь и быт людей, либо суетню грязеедов. И то и другое не совмещалось, поэтому он не мог проследить взаимосвязь. «Тоже мне Единый, — ворчал он про себя. — Не мог разработать нормальные источники информации. Теперь здесь никаких концов не сыщешь».
Маг воспринимал Единого как некую высшую сущность, такую же, какой он сам был по отношению к сильфидам или людям. Это не мешало, а скорее даже способствовало его критическому отношению к своему Создателю. В глубине души он предполагал, что труды и заботы этого парня во многом похожи на его собственные. Или не парня? — хмыкнул про себя Маг. В любом случае, он по себе знал, как обманчива вера творений в непогрешимость своего творца.
«Из-за этого недоумка мне теперь придется лезть туда, — пришел он наконец к заключению. — К людям, в плотное тело».
Он оставил хроники и в изнеможении рухнул на ложе.
— Ты что-нибудь нашел? — поинтересовалась Талеста.
— Только одно — этот Единый такой же творец, как и я. Вечно хоть что-нибудь, да упускает.
— Придержи язык, — забеспокоилась веревка. — Вдруг он услышит!
— Если он такой же, как я, он поймет меня правильно, — Маг широко заулыбался. — Мне самому было бы, пожалуй, даже приятно, если бы какое-нибудь из моих творений указало бы мне на недочеты. Значит, не зря трудился, сделал что-то достойное внимания.
— А если не такой?
— Его проблемы, — хмыкнул Маг. — А я такой, каким он меня создал, — с этим ничего не поделаешь.
— Не прикидывайся. — Веревка соскользнула с пояса Мага и взобралась на его плечо. Ее узелок оказался у самого его уха. — Раз в тебе есть божественная искра, то ты такой, каким ты сам себя создал. И нечего переваливать ответственность на своего творца.
— Не кричи в ухо. — Маг дернул плечом, пытаясь стряхнуть ее, но веревка держалась цепко. — Чего пристала!
— Чтобы ты не врал себе. Кого-кого, но себя ты не должен обманывать.
— Себя я не обманываю, Талесточка. — Он стащил веревку с плеча и вернул на пояс. — Думаешь, мне не известно, что себя обманывать нельзя?
— Значит, ты пытаешься обмануть меня? — надулась она. — И не надейся, что у тебя получится.
— Не сердись, веревочка. — Он не глядя погладил ее по узелку. — Это просто глупая привычка.
— Ну ладно, — смягчилась Талеста. — А что ты, собственно, валяешься? Тебе что, делать нечего?
— Зануда, — отозвался Маг. — Противная веревка.
Тем не менее он приподнялся и спустил ноги с ложа.
Посидев немного, он встал и отправил ложе в небытие, затем переместился в человеческий мир.
Воин был там, на месте. Он сидел на своей колеснице и вглядывался в плотный мир. Ксантогриффа и Меланогриффа бодро взмахивали крыльями, удерживая колесницу в полете.
— Вернулся, бездельник! — Рыжий приветствовал его радостной ухмылкой. — А я было подумал, что не скоро тебя здесь увижу.
— Ты так и торчал здесь все это время? — поинтересовался Маг.
— Нет, вылетал ненадолго в соседние миры, — признался Гелас. — Здесь такое медленное время, что с ума сойдешь ждать. Даже мои грифоны переругались от скуки.
— И давно вернулся?
— Только что. Можно сказать, едва успел осмотреть все колонии. То есть не все, но многие.
— И как там дела? — спросил Маг.
