Встречать их вышел сам Хан. Посвежевший и повеселевший, он скупо улыбался, но Рей знал, какие чувства испытывает человек, вернувшийся из цепких рук смерти. Радостная суета встречи, впрочем, не помешала Хану дружелюбно, но внимательно ознакомиться с результатами рейда.
Сидевший рядом с Ханом старейшина кланов и по совместительству главный советник Айасса почтенный Кешшем потрясенно молчал, вскидывая время от времени свою седую голову и потряхивая жиденькой седой бородкой.
– Таким образом, – продолжал Рей, – стекло попадает внутрь мауха. Тогда возле шатра я убил зверя только для того, чтобы посмотреть, есть ли у него кишки. Потому, что иначе мой план не сработал бы. Стекло, попадая в кишечник, распарывает его своими многочисленными острыми гранями. Внутреннее кровотечение, и маух гибнет. Поскольку стекло не переваривается, то следующий, кто сожрет труп, погибнет тоже. И так до бесконечности. Нужно только растолочь побольше стекла и накормить как можно больше зверей. Тогда цепочка будет шире, и маухи быстрее вымрут. Даже если что-то подобное возникнет впоследствии, вы уже будете знать способ борьбы.
А теперь… – Рей поднял голову и твердо посмотрел в глаза Айаса. – Хан, я хотел бы, чтобы ты начал выполнение нашего уговора и отвел войска от реки.
Только секунду странная улыбка блуждала по лицу Великого Хана. Потом он хлопнул в ладоши и бросил вошедшим на его зов приближенным.
– Большой совет!
Те молча поклонились и вышли, звеня доспехами.
– Чем бы ты хотел развлечься, пока мы будем заняты? – спросил Хан.
Прозрачный намек. Естественно, чужаки на Совет не допускаются.
– Великий Хан, я бы хотел воспользоваться твоим гостеприимством и побеседовать с пленником. В ДАЛЬНЕМ шатре…
– Тебе нужна помощь? – понимающе ухмыльнулся Хан.
Рей сразу понял, какого рода помощь предлагает Айасс.
– Пару крепких стражей и небольшую жаровню.
– Ты собираешься… – Хан от удивления распахнул рот.
– Религиозные запреты? – небрежно спросил Рей.
– Да хоть кишки ему намотай на кол! – отмахнулся Айас. – Только пристало ли воину…
– У меня на родине говорят: «Если хочешь хорошего результата, сделай сам».
– Жестокая страна! – покачал головой Хан. – Хорошо, что далеко.
18
Сопротивлялся Рабид недолго. Небогатый, но разнообразно примененный палаческий арсенал быстро развязал язык барону. Процедура под названием «потрошение», подразумевавшая интенсивный полевой допрос первой степени, была знакома Рею совсем не понаслышке. Правда, которую услышал Рей, была ожидаемой. Но все же где-то в глубине души граф надеялся на естественную причину появления прожорливых монстров. Конечно, Рабид понятия не имел, откуда на землю Палса попадали клетки с маухами. Но что их привозили ночью на странных кораблях, а потом уже повозками отправляли на границу со Степью, он знал. Еще он знал о чужаках, зачастивших в покои к королю Палса, и о многих других вещах.
Уже не скрываясь, под мощным конвоем из отборных воинов Степи Рей покинул Орду, собирающуюся в обратный путь.
Столица Эласа встретила его праздничным шумом и гомоном вышедшей на улицы толпы. Все жители страны уже знали об уходе степняков, приписывая сие исключительно своей доблести и воинской славе. Сборные отряды пировали перед дорогой домой, а бароны и их дружины уже покинули город.
И только приближенные Императора Хаттиса знали правду. Что, впрочем, вовсе не прибавляло любви к этому настырному выскочке графу Гассари…
Отгремели фанфары зала герольдов, слуги растащили по гостевым комнатам захмелевших вельмож, а в дальней комнате императорских покоев под охраной жриц ордена Шархата Огненнолицего сидели за бутылочкой старого Ларо три подлинных властителя этих земель.
– В общем, как мы и ожидали, это дело рук инопланетчиков, – закончил свой рассказ Рей.
– Лингворт… – прорычал Кивилгар, сжимая до хруста тяжелые мозолистые кулаки. – Добраться бы до этого ублюдка!
– Да, – согласился Рей. – Видимо, Институт Лингворта прямо причастен к появлению маухов на Аррасте.
– Устроить бы им… – тоскливо проговорил Хаттис, подперев хмельную голову могучей дланью.
– Ага, – хмуро кивнул император. – Так они тебе свой адрес и сказали.
– Есть идея! – хлопнул по столу Рей. – Они сами к нам придут… Нюанс в том, чтобы они не сразу начали долбать тяжелыми орудиями, а хотя бы на первое время занялись разведкой. Тогда мы сможем отследить их перемещения до базы.
– И что потом? – скептически спросил Хаттис, рассматривая Рея сквозь тонкий хрустальный бокал. – Это же все-таки военная база.
– Ну я ж не штурмовать ее собрался! – рассмеялся Рей. – Просто просочиться потихоньку и…
– И? – заинтересовался Кивилгар.
– Пошалить немного, – усмехнулся Рей. – Пока суть да дело, разбираться будут, новая база, то-се, может, и вообще проект закроют.
– А ты?
– А мне здесь уже скучновато. – Рей мягко, словно кошка, потянулся. – Проберусь тишком на корабль… Хочу посмотреть вашу хваленую Империю, так сказать, во всем блеске.
– Как у тебя все легко! – покачал головой Хаттис. – Словно с девкой на сеновал собрался.
– Знаешь, – легко поднялся Рей и отошел к высокому окну, – это путь всех цивилизованных народов. Сначала вы полагаетесь только на свои зубы и когти, потом на топоры и пики, затем приходит черед пулеметов и лазеров, мощь растет, а доблесть уходит. – Он говорил совсем негромко, но слова его, ясно звучавшие в тишине дворцового покоя, падали тяжко, словно капли расплавленной стали. – Роботы, компьютеры, ракеты… И вот наступает момент, когда солдат перестает видеть глаза своего врага. Забывает запах его крови. И становится легкой добычей для молодых и не боящихся смерти рас. Солдатами начинают командовать не вожаки, добывшие это право в бою, а политики и прочие уроды. Так пала не одна империя. Так падет и ваша. – Он неожиданно широко улыбнулся. – Но! Надеюсь, что не скоро.
– А твой мир? – нарочито небрежно поинтересовался Хаттис.
– Мой мир? – Рей плеснул вина из почерневшей бутылки и не торопясь сделал несколько глотков. – Мой мир достаточно молод, чтобы не растерять звериную ярость, но уже достаточно зрел, чтобы возвести войну в ранг науки и искусства. Многие трактаты посвящены философии войны. Академии, всякие училища, школы боевых искусств и так далее. Страна, где я вырос, непрерывно воюет с момента появления первых племен. И при этом на одну проигранную войну десятки побед. Драки и стрельба на улицах – совсем не редкость. Мы воинственны, упрямы, невероятно изобретательны, особенно в том, что касается военного дела, и при этом невероятно, до самозабвения ленивы. Но мы – лучшие. В климатическом поясе, где живет мой народ, не живет более никто. Просто вымерли бы. Холодно зимой – даже птицы иногда мрут в полете – и жарко летом. Очень жарко…
