Но, как бы там ни было, когда профессор предложил Андрею пройти, причем бесплатно, тестирование на наличие природной чувствительности к хасса, тот поначалу отказался. Ну не было у него к этому особого интереса. Все равно он уже принял решение после возвращения в Клоссерг сделать себе узор и не париться. Он бы его уже сделал, если бы не сорвался так внезапно в это путешествие. Так что на кой ему это тестирование? Что оно даст-то? Если бы у него имелся шанс на обладание природной чувствительностью к хасса, то уж за два-то года он бы по-всякому должен был проявиться. Ведь, чаще всего, он проявлялся уже в течение полугода пребывания на первом горизонте, а Андрей провел на нем уже два года. Ну если соотнести местные меры времени с привычными на Земле… Однако, профессор оказался настойчив. Андрей подозревал, что под маркой тестирования тот просто хочет детально обследовать его организм. В конце концов, землянин являлся для Кома в некотором роде уникумом. Поскольку, во-первых, впервые попал в Ком именно на одиннадцатом горизонте, длительное пребывание на котором его, совсем не подготовленного и не привычного к высокой концентрации хасса, просто могло убить, а если даже нет — все равно как-то повлияло бы. И профессору, вероятно, было очень интересно, что же это было за влияние. И, во-вторых, Андрей оказался одним из очень и очень немногих бродников, которые так долго не делали себе узора. Любой из этих случаев сделал бы Андрея, даже случись он с ним только один, предметом повышенного интереса любого ученого, доведись тому, конечно, оказаться рядом с землянином, а уж оба… Так что они с профессором договорились. Андрей согласился на тестирование, а профессор, взамен, обязался по окончании тестирования перевести на счет Андрея тысячу пятьсот универсальных кредитных единиц. Именно столько стоил в Клоссерге первый узор.
— Ну что ж, молодой человек, — обратился к нему ученый где-то через пару луков, — должен вам сказать, что… ничего мне с вами неясно.
— Это как это?
— Ну, вы же знаете, что достоверность тестов довольно невысока — максимум тридцать процентов. И это означает, что отработанной методики, позволяющей более-менее однозначно ответить на вопрос, способен ли человек обрести природную чувствительность к хасса, либо нет, пока еще, к большому сожалению всего научного сообщества, — не существует.
— Ну… да, я слышал об этом. И, кстати, мне называли еще более низкие проценты.
— Может быть, может быть… Заметьте, я сказал — максимум тридцать процентов. Но дело не в этом… Так вот, по снятым с вас показателям я вообще не могу понять, имеется ли у вас шанс на появление природной чувствительности к хасса, или нет. Потому что часть параметров указывает на то, что имеется, часть — на то, что ее нет и быть не может, а часть вообще не лезет ни в какие ворота. Например, вот этот пичок на графике обычно указывает, что исследуемый уже обладает способностью оперирования хасса, причем его расположение соответствует не менее чем четвертому уровню. Мы же с вами в действительности этого не наблюдаем, не так ли?
Андрей молча кивнул. А что тут можно сказать? В принципе, ему было как-то ни тепло, ни холодно от этого исследования, то есть нет… ему было тепло, очень тепло, вернее должно было вот-вот стать, когда профессор перечислит на его счет полторы тысячи кредов. Он и так уже нехило заработал на этом путешествии. Вместе, оплата за труд «мула» и беседы с профессором Сешиксассом, уже сделали так, что у него на счету в настоящий момент накопилось почти четыре тысячи универсальных кредитных единиц. Эта сумма могла бы быть и больше, но часть средств он потратил на «расслабон» в поселениях. Во многом, кстати, потому, что в процессе этого «расслабона», кроме того, что Андрей действительно смог оттянуться, он еще и получил массу дополнительной информации. Причем, как о самом поселении, так и вообще, о Коме и его обитателях, встречающихся на тех горизонтах, на которых были расположены эти поселения. Ну и на соседних тоже. Обычно базирующиеся на какое-то поселение бродники оперировали не только на том горизонте, на котором оно располагалось, но и на пару горизонтов выше и ниже. Более слабые команды промышляли выше, а более сильные — ниже… Так что он был теперь очень благодарен Толстяку, потому что его идея с этим научным караваном не только позволила Андрею заработать за это время приблизительно столько же, сколько он заработал за два года на первом горизонте, но и узнать много нового о жизни на разных горизонтах Кома. Ну и прикинуть, как и где обустраивать свою жизнь, когда он сделает себе не только первый, но и второй и третий узоры. Делать четвертый он, естественно, не планировал. Так что отсутствие внятных результатов тестирования его не особенно напрягало.
— Знаете что, молодой человек, — задумчиво произнес профессор, — похоже, всю картину нам сбивает то, что вы появились в Коме сразу на одиннадцатом горизонте. И ваш организм сразу же подвергся воздействию чудовищной для него, неподготовленного, концентрации хасса. И, м-м-м… — профессор задумался, а затем решительно продолжил: — я, все-таки, склонен считать, что у вас таки нет природной чувствительности к хасса. Потому что, как мне представляется, если бы она у вас была, то проявилась бы гораздо раньше. Как бы даже не через саус-два после вашего появления здесь, в Коме. Ведь вы, как я помню, рассказывали мне, что после того, как вы выбрались с одиннадцатого горизонта, провели на пятом уровне еще более двух саусов, не так ли?
— Да, профессор, так и было, — согласно кивнул Андрей, — в Самиельбурге.
— Ну, так вот, повышенная, по сравнению с первым горизонтом, концентрация хасса должна была инициировать вас гораздо быстрее, чем обычно.
— Не обязательно, коллега, — внезапно вступил в разговор еще один человек, находящийся в том же помещении, которого Андрей ранее принял за простого техника. Потому что он больше напоминал старого бродника, чем ученого. Такой он был весь крепкий, жесткий и обветренный. Да и признаки воздействия хасса в виде оранжевой радужки глаз также присутствовали… Новый собеседник встал из-за пульта, за которым сидел, и подошел к профессору и Андрею. Осторожно, но твердо перехватив у профессора планшет, он быстро пролистал графики, а затем снова повернулся к профессору.
— Механизм взаимодействия хасса с человеческим организмом изучен чрезвычайно слабо. Судя по вашему предположению, вы являетесь сторонником теории Аскема Далагаморо, но здесь у нас, в Коме, она не пользуется особенной популярностью. Да и сам я много раз наблюдал случаи, которые противоречили многим положениям теории этого, без сомнения, выдающегося ученого.
В ответ на это заявление профессор Сешиксасс недовольно поджал губы, а новый собеседник повернулся в сторону Андрея и мягко попросил:
— Профессор, вы не представите меня этому молодому человеку?
— Бродник Найденыш — профессор Гриоцо Бандоделли, господа… — недовольно пробурчал «внешник».
— Насколько я понял со слов моего уважаемого коллеги из Содельбергского университета, — обратился к Андрею господин Бандоделли, — вы попали в Ком несколько необычным способом и сразу на одиннадцатый горизонт?
