– Можешь себе представить, я должна была говорить: «Элвис
Пресли откинул копыта в таком-то году...» Как тебе такое нравится?
– И ты отказалась? – с замиранием сердца спросила я.
– А ты полагаешь, я могу так низко пасть? Разумеется,
отказалась. А ты бы согласилась?
– Я бы с превеликой радостью!
– Ты с ума сошла!
– А чем это хуже ликующих репортажей об успехах советской
промышленности или сельского хозяйства? По крайней мере Элвис Пресли и в самом
деле откинул копыта. Это правда, и ничего, кроме правды. А уж в каких
выражениях сообщать эту правду, мне абсолютно все равно. Хоть в матерных.
Умоляю, сведи меня с этими людьми.
Несмотря на неподдельное возмущение, просьбу мою она
выполнила. И я своим глубоким, поставленным в Школе-студии МХАТ голосом стала
произносить в эфире весьма причудливые сленговые тексты, которые поначалу
редактору даже приходилось мне переводить. Но меня это только забавляло. Моя
закадычная подруга Натэлла чуть не врезалась в столб, когда в машине услыхала
по радио, как я читаю этот текст. У нее случилась форменная истерика от хохота.
Зато мой братец Гера позвонил вечером и сказал:
– Лёка, передай своим патронам, что это гениальный ход! У
них большое будущее. Мои студенты в диком восторге. Торчат и тащатся.
Вот так я вернулась к любимой профессии и, должна сказать,
полюбила ее еще больше. Теперь я зачастую сама пишу свои тексты, черпая новые
словечки и обороты из лексикона внучки и ее окружения.
Наша студия располагается в здании бывшего заводского
профилактория, а недавно в это же здание въехал новый дециметровый телеканал и
во дворе стало так тесно, что даже пешком пройти проблема, не то что
припарковаться. За мной всегда присылают машину, и шофер Вася, въезжая во двор,
матерится так виртуозно, что я только диву даюсь. У меня даже создается
впечатление, что он своими матюгами разгоняет плотные ряды машин, так что ему
удается каким-то образом вклиниваться между ними.
– Ты уж извини, мать, но без этого разве ж по Москве проедешь?
Я только смеюсь в ответ. Он хороший парень, Вася. А в борьбе
с московскими пробками все средства хороши. Например Натэлла, женщина с тонким
музыкальным вкусом, однажды повергла меня в шок. Мы с ней попали как-то в
пробку на Ленинградском проспекте, она тяжело вздохнула, поменяла диск в
магнитофоне и вдруг врубила Верку Сердючку. Я чуть из машины не выпала, а
подруга объяснила:
– Понимаешь, при пробках помогает, как это ни дико! Вот,
смотри, что я говорила!
И в самом деле, пробка начала рассасываться!
– Но как тебе в голову пришло такое купить? –
полюбопытствовала я.
– Это не мне, а Датико.
Датико был ее любимым племянником.
Я хотела было посоветовать этот способ Васе, но потом
решила, что его виртуозный мат для меня приятнее.
Зарплату у нас выдают в конвертах. Вскрыв его, я обнаружила
некоторую прибавку. Приятный сюрприз.
– Ошибки нет? – поинтересовалась я на всякий случай.
– Нет-нет, все правильно, – успокоила меня бухгалтерша.
Надо бы чем-то порадовать Стаську, но угодить ей сложно, тем
более что Ариадна заваливает ее тряпками, очевидно полагая их достойной заменой
материнской любви. И я купила внучке коробку ее любимых конфет «Рафаэлло».
Обожаю смотреть, как она их ест. Это целый ритуал. Ни чаю, ни кофе. Она садится
в кресло, кладет свои длиннющие ноги на пуфик, двумя пальчиками берет конфету
из коробки, подносит ко рту, потом, словно опомнившись, осматривает ее со всех
сторон, нюхает, откусывает половину, закрывает глаза и долго-долго мнет языком
во рту, наконец громко выдыхает: «Кайф!» – и бросает в рот вторую
половину, но уже не смакует, а быстро проглатывает и облизывает пальцы.
Интересно, что любые другие конфеты она ест только с чаем и без всяких фокусов.
Как-то я ее спросила, почему, но она только плечами пожала:
– Понятия не имею.
Не успела я войти в квартиру, как позвонила Стаськина
классная руководительница:
– Леокадия Петровна, прошу вас выбрать время и зайти в
школу.
– Что-то случилось? – перепугалась я.
– Пока нет, но поведение Станиславы... Да и вообще, учебный
год только начался и еще можно кое-что сделать... Как-никак выпускной класс.
– Но она же хорошо учится!
– Она стала много пропускать, и, думаю, вы не всегда в
курсе.
– Прогуливает?
– Да!
– Я поговорю с ней.
– Леокадия Петровна, если бы я не знала про ваши
обстоятельства, я бы и внимания не обратила, но в данном случае... Девочка одна
со старой женщиной... Прошу вас, будьте внимательнее. Хорошие оценки еще не
все. Есть примеры, когда оценки отличные, а на деле ребенок отпетый...
– Есть что-то конкретное или это так, общие
соображения? – вскипела я.
– Пока – общие! Но до конкретного может быть один
шаг, – зловеще пропела училка.
– Хорошо, я учту и непременно поговорю с внучкой. Спасибо за
сигнал! Это очень мило с вашей стороны, – дрожа от бешенства сказала я.
Идиотка не поняла иронии.
– Ну что вы – это мой долг!
– Я могу пока не приходить в школу?
– Да-да, я надеюсь этого разговора будет достаточно.
Вот же сука! Я и без нее боюсь за Стаську на каждом шагу, а
она... Ну прогуляла девчонка урок, подумаешь, большое дело... Я и сама в юности
прогуливала почем зря и ничего, выросла... Сейчас, конечно, совсем другие
времена. Я-то, прогуливая, ходила в кино за двадцать копеек, а куда Стаська
таскается? И с кем? Надо будет с ней поговорить. Хотя она меня совсем не
боится. А вот Геру все же побаивается. Во всяком случае, прислушивается к его
мнению. Гера – это мой брат, известный ученый и писатель-фантаст
одновременно. Однажды я застала ее крутящейся перед зеркалом в купальнике с
трусиками-стрингами, присланном Ариадной. Я знала, что она собирается на день
рождения к однокласснику, который будут отмечать в бассейне. И ужаснулась:
– Стаська, ты с ума сошла. Это же просто безобразие!
– Ничего подобного! Очень даже клевый купальник.
– Где ты видишь купальник? Невооруженным глазом его не
разглядишь.
– Лёка, ты устарела!
– Естественно, я ведь твоя бабка. Но глаза и мозги у меня
пока еще на месте.
– Именно что на месте, вперед не двигаются.
– Не хами!
– Я не хамлю, просто констатирую факт.
– Сейчас придет Герман, спроси его.
– На фиг! Я все равно пойду так!
– Прямо по улице так пойдешь?
