– А, видать, не хочет, чтобы ты... Словом, в мачехи
парню не годишься.
– Почему не гожусь?
– Да вообще-то сгодилась бы, но он так считает, и тут
уж я ничем тебе не помогу. Я ж знаю – негодный он для тебя.
– Тогда зачем приходил?
– Для блуда.
– Так ничего же не было.
– А он думает, что будет!
– А будет?
– Нет, не будет.
– Почему?
– Прошлое помешает, которое и есть будущее.
– Какое прошлое?
– Зачем заранее говорить? Может, и не сладится ничего.
– А если в зеркало заглянуть?
– Глянь, попробуй.
Я открыла пудреницу и увидела в зеркальце зад удаляющегося
джипа с номером Германа.
– Значит, тут и надеяться не на что?
– Забудь!
– Но он мне понравился!
– Как понравился, так и разонравится. Он, если хочешь
знать, как выпьет лишнего, так баб своих лупит! Вон, глянь!
И я увидела в зеркальце, как Герман со всего маху бьет по
щеке какую-то блондинку.
– Может, за дело? – с робкой надеждой спросила я.
– А я почем знаю!
– Ну, допустим, а что скажешь насчет Егора?
– Это который сосед с собакой?
– Да.
– Он тебе пригодится.
– Для чего?
– Не знаю пока. Мы с ним еще мало знакомы. Вот позови
его в гости, тогда я разберусь. Или сама к нему в гости сходи, только меня
взять не забудь. Ну все, я спать хочу. Ты сегодня меня обидела.
– Я?
– Ты, ты! Еще как обидела!
– Чем это?
– А ты обо мне плохо думала! И старая ворчунья я, и
врушка, и вообще ничего в вашей жизни не понимаю, у вас на дворе двадцать
первый век, а Зюзюка устарела, и не надо ее слушать... Так что пока, чувиха!
И с этими словами она уснула. Ни фига себе, она мысли
читает... И... Интересно, неужели у Германа действительно есть сын, про
которого он умолчал?
– Есть, есть, не сомневайся. Я одну ошибочку сделала,
да и не такая уж ошибочка-то... ты из высокородных дворян, а он из захудалых,
худородный... Так что, как ни крути, не пара он тебе. Все!
Она и вправду читает мысли! Мне стало как-то неуютно. Мало
ли что приходит в голову сорокалетней незамужней женщине, у которой давно не
было мужика.
Утром меня разбудил звонок Кристины.
– Подруга, привет! Разбудила?
– Да!
– Ничего, просыпайся, а то все на свете проспишь! Я
соскучилась и вообще жажду тебя навестить, у меня есть шикарный подарок на
новоселье! Давай адрес, я сейчас приеду! И никаких возражений!
– Ладно, черт с тобой!
– И имей в виду: я еду к тебе завтракать!
– Поняла. Сколько у меня времени?
– Час!
Я побежала в ванную, потом быстренько оделась, застелила
постель, окинула взглядом квартиру, все ли в порядке, поменяла воду в розах,
принесенных худородным дворянином – здорово он, однако, повысился в
звании, – все же от смерда до худородного дворянина дистанция немалого
размера. Но, как ни странно, мысль о нем после беседы с Зюзюкой была уже
какая-то отстраненная, как будто я смирилась с его потерей. Выходит, у этой
старой варежки есть на меня влияние. Чудеса, да и только! Интересно, к чему это
приведет?
Кристинка явилась с целым ворохом пакетов, один из которых
был огромным.
– Вот, держи! – с порога она протягивала мне
именно этот огромный пакет. – Хотя постой, поди-ка сюда! – она за
руку вытащила меня на лестничную площадку, выхватила что-то круглое и мягкое из
пакета и швырнула в прихожую. – Вот теперь твое проживание здесь можно
считать легитимным! (Когда-то Кристина работала помощником депутата в
Государственной думе).
– Что это? – ошалело спросила я.
– Кот!
Это и в самом деле был кот! Огромный круглый котище,
связанный из шерсти, рыжий в коричневую крупную полоску.
– Господи, Дашка, что ты с собой сделала! –
всплеснула руками Кристинка, только сейчас заметив мои рыжие кудри. – А
здорово! Тебе идет, и котяра тебе в масть! Скажи какой, а? Я хотела живого
котенка, а потом подумала: в твоем возрасте ты всю любовь обрушишь на маленькое
живое существо, никуда не сможешь уехать и все такое, и я разорилась на
этого... Он дорогой, зараза, но неотразимый, правда? Давай, показывай хоромы!
Да, впечатляет! Конечно, если бы в такой вид привести старую квартиру...
– На какие шиши?
– Тоже верно! Зачем жалеть о прошлом? Ура! Мне
нравится! А что с соседями? Успела познакомиться?
– Слегка! Пожилая дама и Егор Ольшанский.
– Какой Ольшанский? Фигурист?
– Да.
– Ни фига себе, он потрясающий...
– Потрясающий? Фигурист или...
– Или я не знаю, а фигурист точно потрясающий, мужик
офигительно красивый!
– Собака у него офигительно красивая, а он... молод для
меня.
– Ему тридцать семь. И чему это мешает? Он, кажется, в
разводе.
– И к нему стоит очередь баб.
– Дашка, знаешь, что я тебе
скажу, – пристально глядя на меня, вдруг заявила Кристина. – Ты
вошла в свой возраст. И с этим цветом волос... Ты дико похорошела! Дико! Вот
мой возраст уже прошел, он был с двадцати пяти до тридцати восьми, наверное. Но
я не расстраиваюсь, я все успела, что собиралась: нашла небедного мужа, родила
нормального здорового пацаненка, до тех пор налюбилась и наработалась за троих,
так что... Скучновато, правда, иногда бывает, хочется бурных чувств, но ты же
знаешь, у меня рацио всегда было на первом месте. А у тебя все, что раньше
было, – только прелюдия, а концерт и не начинался... Как насчет
Ольшанского?
– Да брось, это не мой тип и не мой случай.
– Все равно, не любовник, так друг... Такой друг
пригодится, к нему наверняка ходят классные мужики... и если он поймет,
что ты на него не претендуешь, то может проникнуться доверием и начать
приглашать тебя куда-нибудь или к себе, когда друзья придут... Иными словами, тут
есть перспектива.
Я вспомнила предсказания Зюзюки: Егор тебе пригодится. И
теперь я, кажется, знаю, в каком качестве. Кристинка – это Зюзюка номер два! Не
многовато ли на меня одну?
– Я так понимаю, что с работой пока глухо?
– Как в танке.
– Это хреновато... Хотя... Уверена, что скоро
подвернется что-то стоящее, главное, не паниковать.
