– Со мной все в порядке, – спешно заверил Ит, не замечая, что повторяется. – Мне просто… мне так проще. Понимаете, я…
– Ну? – Федор Васильевич внимательно посмотрел на него. Ит смутился, опустил глаза.
– Я хочу быть один, – глухо произнес он. – Разве я о многом прошу? Я просто хочу быть один. Что в этом такого?
– Ничего, если не принимать во внимание то, в каком состоянии вы в результате находитесь. Останьтесь в палате хотя бы до завтра, ладно?
– Ладно, – сдался Ит. Он понял, что сейчас проще уступить, чем потом выдерживать новую битву за свое право на одиночество.
– Вот и хорошо. А там посмотрим…
На поверку смотреть оказалось не на что.
На следующий день Ит вернулся обратно в общежитие, и жизнь потянулась дальше, точно такая же, как и прежде. С той лишь разницей, что теперь она с каждым днем становилась чуть короче. Ит понял, что медлить больше нельзя, и ледяная глыба у него внутри стала тихонько расти. Почти незаметно – со стороны. Но он уже знал, что случится, когда глыба заполнит его целиком. Знал и ждал этого.
Снова двор, снова столовая по вечерам, снова те же лица.
Снова дебаркадер и орущий речной трамвай.
Снова, снова, снова…
Круг превращается в воронку, по воронке бегает шарик, который в результате обязательно окажется где? Правильно. В устье.
Так должно быть.
* * *
Прошло три месяца.
И через три месяца Скрипач пришел снова.
Ита, после очередного обморока на дебаркадере, грузчики в тот день чуть не пинками загнали в общежитие, и Ленин приказал ему «сидеть тут, а не то такое устрою, что небо с овчинку покажется». Вот Ит и сидел. Именно сидел, на своей кровати у стены. Сидел и ждал вечера, чтобы сходить в столовую, дождаться, пока Ленин и другие грузчики напьются, и уйти в свой двор. Неизменный учебник лежал на тумбочке рядом с кроватью, Ит безучастно смотрел на край целлулоидной закладки и не сразу понял, кто именно вошел в комнату. А когда понял, растерялся. И просто не успел отвернуться.
Скрипач стоял на пороге. Выглядел он совершенно иначе, нежели чем три месяца назад. Он загорел, был одет в белую майку, синие линялые джинсы и в высокие, чуть не до колен, берцы со шнуровкой. Майку крест-накрест пересекали две широкие стропы, на которые было нашито несчетное количество карманов, побольше и поменьше. На одном из карманов Ит с удивлением разглядел эмалевый значок, на котором было написано, что его владелец, ни много ни мало, шофер-дальнобойщик третьего класса. На поясе виднелась небольшая ладная кобура. Не пустая.
В руках Скрипач держал объемистый мешок с брезентовыми лямками.
– Так, – начал он, не здороваясь. – Переодевайся – и пошли. Порезвее, люди ждут.
Ит отвернулся.
– Я три раза говорить не намерен, – твердым голосом сказал Скрипач. – Мне велели тебя забрать, потому что твое начальство тебя больше видеть тут не желает. Поэтому оделся быстро и пошел со мной, ясно? Или хочешь повторения того, что было у лифта?
Он бросил мешок на кровать рядом с Итом и отступил в сторону.
– Я сейчас отвернусь, – предупредил он. – Не вздумай сигануть в окно. Там стоит Ленин с монтировкой, предупреждаю сразу. Он, в отличие от меня, церемониться не станет.
Ит молчал.
– Считаю до трех. Или ты переодеваешься, или я тебе надаю по морде. Все, шутки и разговоры кончились.
Ит неуверенно потянулся за мешком, развязал его и заглянул внутрь. Такая же майка, штаны, ботинки… стропы с карманами. Снаряжение? Наверно. Он вынул вещи из мешка и неприязненно посмотрел на Скрипача. Тот демонстративно отвернулся и принялся что-то тихо насвистывать себе под нос. Ит переоделся, снова сел, положив рядом с собой опустевший мешок. Скрипач снова повернулся к нему.
– С собой что-то берешь? – Ит отрицательно покачал головой. – Книжку, чашку, трусы, носки, фотографию Ленина в анфас? Ну?
Ит сунул в мешок учебник с целлулоидной закладкой, белье из тумбочки и чашку с отбитой ручкой. Скрипач осуждающе покачал головой, но смолчал. Ит завязал мешок и положил его себе на колени.
– Чего расселся? Отрывай жопу от койки – и пошли, – велел Скрипач. – И ты что, так и будешь молчать?
Ит снова ничего не ответил.
– Ну, молчи, молчи, – покивал Скрипач. – Посмотрим, надолго ли тебя хватит. По дороге смыться тоже не пытайся, потому что я тебя поймаю и измочалю так, что места живого не останется. Все понял? Молодец. Вперед.
Вместе они вышли из общежития и направились через площадь к маленькой пристани, расположенной на пересечении Яузы и Москвы-реки. Возле пристани обнаружился рейсовый катерок, готовый с минуты на минуту отправиться, – Скрипач сначала чуть ли не силком впихнул на трап Ита, а потом запрыгнул в катер сам, и катер тут же отчалил. Ит только и сумел, что беспомощным взглядом проводить шпиль удаляющейся высотки.
Если он о чем и жалел в тот момент, то только о покинутом дворе, в котором цвел душистый табак да стояла маленькая елочка…
* * *
На место прибыли затемно, катер долго, почти полтора часа петлял по каналам, люди сходили и заходили, а им, как оказалось, предстояло плыть до последней пристани, после которой катер начинал обратный маршрут. Сошли, Скрипач взял у Ита мешок с вещами, закинул себе за спину.
– Дальше пешком, с полчаса где-то, – предупредил он. – Ничего, потом насидишься. Давай, шевелись, черт тебя подери!
Ит, до сих пор толком не пришедший в себя после дневного обморока и столь стремительно развивающихся событий, смотрел куда-то в сторону, уже окончательно переставая понимать, что же происходит и чего от него хотят. Они запетляли по дворам, потом вокруг потянулась промзона, склады, покосившиеся заборы, запахло мазутом и соляркой.
Свернули за очередной угол, и…
Такого Ит не ожидал. Он невольно остановился и с удивлением уставился на открывшуюся перед ним панораму.
Пространство по вечернему времени было освещено мощными прожекторами, стоящими на вышках, и в свете этих прожекторов Ит увидел величественную картину – десятки огромных машин с колесами в два человеческих роста. Машины были тускло-желтого цвета, с непомерного размера кузовами, нависавшими над казавшимися крошечными кабинами. Грузовики пугали и завораживали. Когда Ит разглядел людей, проходящих с ними рядом или поднимающихся по лесенкам в кабины, он понял, что из-за освещения сначала даже приуменьшил их размер. Между гигантами сновали обычные машины, типа тех, что привозили в институт пробирки и мышей. В сравнении с желтыми монстрами они казались просто карликами.
– Это Московский международный грузовой терминал. А машинки называются «БЛЗ», – пояснил невозмутимо Скрипач. – Я на них работаю. Если ты не понял, ты теперь тоже на них работаешь. Наша машина в колонне третья, и я еще, для справки, в этой колонне радист. Всего идет восемь машин. Да, если посмотришь налево, то там стоят «Сциллы», вон, видишь? Зеленые такие… Это в данном случае – турецкий караван на разгрузке. Идем мы, между прочим, в Турцию, чтобы ты знал. Так, дальше. Сейчас познакомимся с главным караванным, зовут его дядя Коля, и мужик он строгий, учти это сразу. Стой молча, кивай, если спросит – ответь что-то подходящее. Если ответишь не подходящее… будет продолжение сцены у лифта. Управлять машиной научу в процессе, там ничего сложного, это тебе не секторальная станция. Все, пошли. Через полтора часа караван выходит, надо торопиться.
