Неожиданно появилась Лана, поставила на стол поднос с бутылкой водки, пару блюдец с нарезанной закуской, рыбой и мясом. Отдельно — большую чашку со свежим хлебом. Бесшумно исчезла. Николай потянулся к бутылке, открыл, достал откуда-то снизу столешницы три стаканчика из прозрачной пластмассы, налил всем по половинке:
— Будем!
Чокнулись, махнули. Торопливо зажевали.
— Я-то хотел похвастать перед тобой. Видишь — оживаем. Народ прибавляется. Я у работорговцев всех выкупаю, селю здесь. Нас уже почти тысяча. Детишки рождаются. Завели пару ферм. Свиньи, олени. Наладили завод. Рыба у нас не только солёная, но и копчёная!
Снова наполнил стаканы:
— За жизнь!
— За жизнь!
— За жизнь!
Снова выпили, закусили. Михаил толкнул Фёдора в бок:
— Расскажи ему, что у вас за герцог такой объявился…
— Герцог?
Глаза старшины расширились, а деревенский открыл рот…
…Герцог Волк появился в их краях в первую зиму после чумы. Собрал вокруг себя самых сильных, жестоких и злых людей. Начал подминать под свою руку окрестные земли. Действовал по-всякому: кого запугивал, кого — просто убивал… Через два года уже три области платили ему оброк, десятую часть от всего имущества. Недоимки взымались без всякой пощады. Неплательщиков казнили публично, причём самыми жестокими способами. Работорговля стала обыденным явлением, а беззащитность населения вошла в норму. Их жизнь зависела от прихотей сборщиков налогов. Если пытались сбежать или бунтовать — пощады не было никому. Ни детям, ни старикам… Власть самозваного герцога росла. Прирастали к нему и земли, и народ… И никакого просвета людям, стоящим на низшей ступени рабов, не было…
Глава 18
— Страшно, однако…
Николай залпом осушил очередной стакан, занюхал обшлагом рукава. Фёдор пожал плечами:
— А что нам делать? Пытался народ уходить — так находили… Такое творили с беглецами, сказать страшно…
— А ты расскажи. Чтобы мы знали. Чтобы всем известно стало…
— Да…
Мужчина махнул рукой, потом собрался с духом:
— Кого кислотой обливали, кого — варили. Самых маленьких — жарили…
— Как это жарили? — не понял Николай, и Солнышкин пояснил:
— Лист железа брали, на него клали связанного проволокой ребёнка. А внизу — костёр. И сверху — маслом… Заживо…
Сзади послышался булькающий звук, Михаил оглянулся — стоящая позади них бледная Лана пыталась удержать рвоту. Снова повернулся к собеседникам:
— Правда всё это, Коля. Чистая правда. Только не вся. А та, что ему ведома. На деле — всё гораздо хуже…
Тоже выпил стопку, пристально взглянул на горожанина:
— Дашь ему людей?
— Без вопросов.
Обернулся к по-прежнему стоящей позади него девушке:
— Позови мне Костю Желябова.
Лана кивнула, исчезла в бурлящей толпе. Воцарилось недолгое молчание, впрочем, совсем недолгое, поскольку буквально через пару секунд перед столиком появился высокий парень лет двадцати:
— Вызывали?
Николай кивнул, потом произнёс:
— Собирай свою бригаду. Поедешь с этим человеком…
Показал на деревенского старосту. Константин нахмурился:
— Да вроде как мы уже…
— Знаю. Пока потерпим. Тут другое дело: они — новички. Обосновались на побережье, но ничего не знают ни про наши края, ни про всё остальное. Поможешь им на ноги встать. А на будущий год, обещаю — займётесь тем, что и задумали. Люди для нас на вес золота, сам знаешь. Так что все амбиции — побоку.
Парень просветлел лицом:
— Прости, старший. Неправильно тебя понял. Сейчас скажу своим, чтобы заводили машины. Пошли со мной, новичок.
Староста взглянул на Михаила, тот кивнул ему головой:
— Удачи тебе, Федя. И твоим людям. Я буду наведываться. Да, Олесю не забудь и Иринку…
Пожали друг другу руки. Деревенский исчез в толпе вместе с сопровождающим. Николай вновь наполнил стопки остатками водки, объяснил:
— Мы готовили бригаду для основания заставы на трассе. Как раз на юге. Чтобы к нам не лезла всякая сволочь, подобная твоему герцогу…
— Чего это моего?!
— Да так. Не бери в голову. Мы когда рабов осенью выкупили, тоже всякого наслушались, и решили вот немного прикрыться. Сам видишь, порядок потихоньку восстанавливается. Последнюю банду кто-то зимой угрохал…
— Да как бы не я… Они на металлургическом заводе обосновались?
— Да. Значит, точно ты… Молоток!
Парень махнул рукой:
— Да ладно тебе… Тут долг я выплачивал. Двоим умершим… Так что всё нормально.
Николай спохватился, снова позвал верную Лану, та сменила закуску, снова поставила на стол очередную бутылку водки. Горожанин было потянулся к ней, но островитянин сделал упреждающий жест:
— Хватит мне. Лучше бы кофе.
— Без проблем. Лана, девочка, кофе нашему гостю.
Та кивнула, исчезла за стойкой, засуетилась. Между тем старший посмотрел на бутылку, потом решительным жестом убрал её под стол.
— Ты прав. Нечего. Не праздник, чай. Лана, и мне чаю сделай!
Та кивнула головой, продолжая делать напитки. Горожанин внимательно взглянул в глаза собеседника, и сразу стало ясно, что хмель на него не подействовал. Ну разве чуть-чуть.
— А не хочешь мне объяснить некоторые странные вещи, землячок?
Михаил откинулся на спинку пластикового стула, чуть прищурился:
— И какие же?
— Скажем, что такое Старые дороги, к примеру? Или какая это правда, что ведома поселенцу? Почему тебя Лана словно чумы боится? Да и многие из наших тоже? С чего вдруг ты так сцепился с тем работорговцем, да ещё велел покойника сжечь и пепел развеять?
Парень слегка улыбнулся:
— Я вот думаю, мальчик у меня будет или девочка?
— Ты от ответа не уходи… Постой, мальчик или девочка? Ты что, себе подругу нашёл?!
И зачарованно замер — островитянин совсем преобразился: на лице появилось смущение, всегдашняя суровость растаяла, словно дым.
— Нашёл. Как раз у тех бандитов. Последняя уцелевшая из них.
— Долго драться пришлось?
— Она говорит, что случайно в банду попалась. И я ей верю… Что же касается твоих вопросов, старшина…
Снова стал прежним, воткнул внимательный взгляд в мужчину, и тот вдруг почувствовал, как у него начала зверски болеть голова. Отшатнувшись, пробормотал:
