— Отчищаем. Проверяем. Скоро будем запускать. Только вот не знаем, что здесь сажать можно…
— Думаю, горожане вам помогут. Сразу скажу — хлеб здесь не растёт. Ячмень можно посадить. Но в основном народ здесь рыбой занимался. Мы, кстати, торговые пути наладили. Так что можно будет выменять и зерно, и муку.
Мужчина совсем отошёл. Видно сразу стало, что ему полегчало. Староста ведь. За каждого своего — в ответе. Не перед людьми. Перед совестью своей. И Михаилу это понравилось. Не ошибся парень в человеке… Но время не ждёт. Надо в город ехать.
— Олеся где?
Староста повернулся к ожидающим его слова людям, знаком подозвал одного из мальчишек:
— Олеську Крутову позови, вместе с дочерью, чтобы шла побыстрее.
Тот качнул головой, умчался.
— На чём поедем?
Михаил на мгновение призадумался — как-то он за всеми мыслями самое очевидное упустил… Хочешь, не хочешь, а придётся опять на остров возвращаться…
— Сначала ко мне, там катер возьмём. И — в город.
Староста молча кивнул, потом, видя, что неловкое ожидание затягивается, буркнул под нос:
— Фёдор я. Солнышкин.
— Михаил. Кузнецов…
…Своя фамилия прозвучала настолько дико, что парень даже удивился — уже сколько лет он не знакомился так, как делали это до чумы. Между тем в конце улочки появились знакомые фигуры. Одна повыше, вторая — совсем маленькая.
— Дядя Миша! — донёсся радостный крик девочки, увидевшей парня и припустившей со всех своих маленьких ножек.
Староста тихо произнёс:
— Любит тебя девчонка. А её мама — боится. Немудрено… Ты — вон каков…
— Каков? Был бы другим — сидели бы сейчас всем колхозом на кольях да ждали бы смерти как избавления?
Мужчина отвернулся — крыть было нечем.
— А Олеська… Сама виновата.
— Не знаю, чем она перед тобой провинилась, но ты уж зла на неё не держи, хорошо?
— Да я ей вроде как должен теперь. Благодаря ей жену нашёл…
Светлая улыбка, появившаяся при этих словах на лице парня, совершенно преобразила его, и Олеся, уже приблизившаяся к мужчинам, замерла от неожиданности — таким она никогда не видела своего бывшего нанимателя… А тот, присев, подхватил Иришку, подбросил её в воздух, дочь радостно рассмеялась. Опустив, парень обратился к старосте:
— Ну командуй. A-то нам пора. Завтра вернётесь. Так и скажи своим.
Фёдор кивнул, отошёл в сторонку, к выстроившимся цепочкой мужчинам и подросткам, что-то быстро заговорил, время от времени показывая на разговаривающего с девочкой островитянина, затем вернулся:
— Поехали?
— Поехали.
Снова непонятные пассы, короткая фраза на языке, ничего подобного никто никогда не слышал, уже знакомое радужное сияние…
Все четверо вышли во дворе шахты на острове. Собаки, греющиеся на солнышке, дружно подняли головы. Залаяли на незнакомцев, но тут же перестали после короткого рыка Джаба. Вожак подошёл к хозяину, вопросительно посмотрел тому в глаза. Получив мысленное объяснение, степенно отошёл. Опять улёгся, прикрыл глаза. Открылась калитка в массивной двери, и на пороге появилась Люда. Увидев мужа и незнакомцев, не смущаясь, подошла, приподнялась на цыпочки, чмокнула в губы, показывая, что она тут хозяйка, потом как-то ловко ввинтилась Михаилу под руку, показывая, что имеет на того все права. Ревниво взглянула на молодую женщину, на её дочь, вопросительно — на старосту.
— Мы за катером.
— А… Понятно. Ты уж там не задерживайся. Мне одной скучно.
— Ну ты же не одна…
Он бережно, лаская, погладил её по ещё совершенно плоскому животу. Глаза Олеси расширились, она помрачнела… А парень, совершенно не обращая на неё внимания, поцеловал супругу в щёчку, развернул к входу в шахту, слегка подтолкнул:
— Беги. У тебя режим.
Она тоже поцеловала парня, степенно пошла назад. За ней потянулась верная Дара, время от времени оглядываясь своими жёлтыми глазами на чужаков.
— Ого… Телохранители у тебя… Дашь пару щенков? У нас волки всех собак извели…
— Понятно, почему…
— Почему, дядя Миша?
Погладил девочку по головке:
— Потом расскажу. Пошли.
Завёл «Вэгонир», свистнул Джаба, направил машину вниз, к причалу. Сразу решил для себя, что поедет на «Скате», чтобы не тянуть время. Застоявшийся двигатель долго чихал, потом всё же завёлся. Пусть Михаил и следил за техникой, обслуживал, консервировал и снимал со стоянки, но всё же, если ей не пользоваться — так вот и приходилось мучиться. Наконец мотор радостно взревел, заработал ровно и устойчиво. Перевёл наддув под юбку, и, вздымая облака водяных брызг, транспорт рванулся к выходу из бухты… Олесю с дочкой определили в десантный отсек, а Фёдор пришёл в рубку к парню. Хотя моторы ревели так, что уши закладывало, но всё-таки он пытался завести разговор с островитянином, правда, толку из этого мало вышло — расслышать можно было только одно слово из трёх-четырёх, а строить домыслы ни тот, ни другой не хотели. Так что разговор, толком не завязавшись, затих, зато головой староста накрутился от души. Он впервые в жизни шёл по морю, и вид свинцовой бесконечности и крутые склоны величественных сопок поразили его до глубины души… Где-то через час показался вход в залив, и парень переложил штурвал. Описав плавную дугу, судно на воздушной подушке чётко вошло в створ и немного сбавило ход. Теперь можно было расслышать собеседника. Фёдор было наклонился к уху парня, но тут же замер — чуть впереди замаячил небольшой сейнер, с борта которого втягивали сеть, сияющую серебром бьющейся рыбы.
— Рыбаки из города! Молодцы ребята — корабль оживили! Николай не зря свой пост занимает! Неплохой косяк взяли. Вот. Смотри, чем у нас занимаются.
Но совет повис в воздухе зря — староста и так не мог оторвать взгляд от одетых в жёлтые клеенчатые костюмы людей, ловко управляющихся с поднятой лебёдкой сетью необычного для него вида. Услышав рёв мощного двигателя, рыбаки оборачивались и, заметив вьющийся над мачтой небольшой флажок белого цвета, приветственно махали руками. Обдав их облаком солёных брызг, катер умчался дальше в глубину залива. Ещё несколько минут, и вот уже на малом ходу «Скат» подходит к пирсу. На нём уже засуетились, заспешили фигурки швартовщиков, разделывавших на установленных прямо на причале длинных столах выловленную в заливе рыбу. Михаил примерился, заглушил двигатели, и тишина больно ударила по уже притерпевшимся к рёву ушам, а через мгновение заплескали волны в юбку. Парень бросил конец, пойманный в воздухе. Трос тут же обмотали вокруг кнехта, и Михаил толкнул небольшой трап на причал.
— Прибыли.
Шагнул первый, затем поманил Фёдора:
— Чего застыл? Пошли.
Горожане с удивлением смотрели на загорелое лицо сопровождавшего хорошо им знакомого парня человека, а островитянин спросил:
