Я поднялся на ноги и медленно оглядел комнату. Казалось, все
на своих местах. Вряд ли это была галлюцинация, вызванная стрессом, —
Дроппа видел то же самое. Стало быть, я не спятил. Здесь в самом деле таится
что-то загадочное. В комнате было необычно светло, и каждый предмет четко
выделялся.
Я быстро огляделся, сам не зная, чего ищу. Поэтому и не удивительно,
что не нашел ничего, подумал и вышел из комнаты. Неужто последние события
связаны с Ясрой? Быть может, Ясра, до сих пор замороженная и раскрашенная,
стала для меня Троянским конем?
Я направился в главный зал. Впереди, в дюжине шагов от меня,
на пол легла решетка из косых полос света. Я заставил себя идти дальше, а она
отступала, меняя форму.
— Мерль, иди сюда! — Голос Люка, но его самого не
видно.
— Куда? — спросил я, не останавливаясь.
Он не ответил, но световая решетка разделилась на две половинки
и распахнулась передо мной, как ставни. Между ними блеснул ослепительный луч, и
мне показалось, что по этой яркой полоске пробежал кролик. Затем видение
исчезло, и поверить в то, что оно в самом деле было, заставил меня горький смех
Люка.
Я побежал. Неужели Люк — на самом деле тот враг, о котором
меня предупреждали? Неужели я был игрушкой в его руках и меня заставили
испытать все эти злоключения лишь для того, чтобы спасти его мать, вызволить ее
из плена в Цитадели? А теперь, когда она в безопасности, Люк имеет наглость
являться в Амбер и вызывать меня на колдовскую дуэль на неясных условиях?
Нет, не верю. Нет у него подобной мощи. А если бы и была,
Люк не пошел бы на подобное, пока Ясра у меня в руках заложницей.
На бегу я снова услышал его смех, звучавший отовсюду и
ниоткуда. Вот он запел мощным баритоном: «Давным-давно»
[13]…
Что это, ирония?
Я влетел в тронный зал. Мартина и Борса здесь уже не было,
только их пустые бокалы на столе. А возле другой двери?.. Да, там стояла Ясра,
по-прежнему окаменелая, в той же позе и с моим плащом.
— Ладно, Люк, хватит валять дурака! — крикнул
я. — Давай лучше обсудим наши дела.
— Что?
Песня внезапно оборвалась Я медленно подошел к Ясре,
пристально разглядывая ее. Ничуть не изменилась. Только кто-то повесил шляпу на
другую ее руку.
Откуда-то из глубин дворца послышался крик. Может, это
Дроппа до сих пор зовет на помощь?
— Люк, где бы ты ни был, — сказал я, — если
можешь видеть меня и слышать, гляди на меня внимательно и слушай. Она у меня.
Ясно? Что бы ты ни затевал, помни об этом.
Комната внезапно как-то сморщилась, словно я стоял в центре
картины без рамы, и холст сначала смяли, а потом туго натянули.
— Ну, так что скажешь?
Молчание. Потом вдруг раздалось хихиканье:
— Ну-ну. Мать-вешалка… Ну, спасибо, приятель. Неплохая
идея… Не мог связаться с тобой раньше. Даже не знал, что ты пробрался туда… А
нам устроили мясорубку. Я взял ребят — и на дельтапланах туда, по восходящим
потокам. Но они были готовы. Нас сбили, а что дальше — не помню… Больно.
— Ты в порядке?
В ответ послышался звук, похожий на всхлипывание, и в это
момент в зал вошли Рэндом и Дроппа; за ними по пятам следовал тощий и
молчаливый, как смерть, Бенедикт.
— Мерль! — воскликнул Рэндом. — В чем дело?
Я пожал плечами:
— Понятия не имею.
— Выпивка четко за мной, — слабо донесся голос
Люка.
Огненный вихрь пронесся по центру зала, а когда через
несколько мгновений он исчез, на его месте появился огромный прямоугольник.
— Сделай что-нибудь, — приказал Рэндом, — ты
ведь волшебник.
— Ума не приложу, что это за чертовщина, — ответил
я, — в жизни подобного не видел. Это не магия, а сумасшествие какое-то.
Внутри прямоугольника стали вырисовываться контуры
человеческой фигуры… Можно было разглядеть черты лица, одежду… В воздухе
материализовывался гигантский Козырь. Это был… я сам. На меня смотрело мое
собственное улыбающееся лицо.
— Иди сюда, Мерль, присоединяйся, — послышался
голос Люка, и Козырь стал медленно вращаться вокруг вертикальной оси.
Зал наполнился звоном стеклянных колокольчиков. Огромная
карта остановилась ребром ко мне, превратившись в черную полосу. Затем эта
полоса стала раздвигаться, как штора, и над ней заскользили яркие разноцветные
световые пятна. Там же я увидел Гусеницу, которая сосала кальян, какие-то
толстые зонтики, яркую дорогу…
Сквозь штору высунулась рука:
— Сюда.
Я услышал тяжелое дыхание Рэндома.
Внезапно Бенедикт направил свой клинок на картину. Но Рэндом
положил ему руку на плечо и сказал:
— Не надо.
В воздухе зазвучала странная музыка, каким-то удивительным
образом соответствовавшая представшему перед нами видению.
— Идем, Мерль!
— Так ты сюда или туда? — спросил я.
— И то, и другое.
— Ты дал мне слово, Люк. Обещал сказать что-то важное,
если я помогу освободить твою мать. Я доставил ее сюда. Так что за секрет ты
хотел раскрыть мне?
— Что-то важное для твоего благополучия? —
медленно спросил он.
— Ты говорил, что это крайне важно для безопасности
Амбера.
— Ах, ты имеешь в виду это…
— Буду рад, если ты раскроешь и другое.
— Извини. Я обещал продать тебе лишь один секрет. Какой
выбираешь?
— Важный для безопасности Амбера, — ответил я.
— Далт, — произнес он.
— Что ты хочешь сказать о нем?
— Дила Осквернительница — его мать.
— Знаю.
— …а она была пленницей Оберона за девять месяцев до
рождения Далта. Он ее изнасиловал. Поэтому Далт вас всех терпеть не может.
— Чушь собачья!
— Я то же самое сказал ему, когда мне надоело слышать
эту историю. Кстати, тогда я подбил его пройти Образ на небе.
— И что же?
— Он прошел.
— Так…
