— Чушь все это! Философия у нас во вторник, а сейчас
выходные. Кто оплачивает следующий круг, Мерль?
Я поставил левый локоть на стол и раскрыл ладонь. Мы начали
меряться силой, напряжение возрастало.
— Я прав, не так ли? — процедил он сквозь сжатые
зубы.
— Да, ты прав, — ответил я и прижал его руку к
столу.
Власть.
Я вынул корреспонденцию из почтового ящика и отнес ее наверх
в свою квартиру. Там было два счета, несколько рекламных писем и пухлая
бандероль без обратного адреса.
Я запер за собой дверь, сунул ключи в карман, швырнул кейс
на стул и собирался сесть на диван, когда в кухне зазвонил телефон.
Бросив почту на кофейный столик, я пошел на кухню. И тут у
меня за спиной рванул взрыв. Не знаю уж, сбил бы он меня с ног или нет — я
просто машинально нырнул вперед, ударившись головой о ножку кухонного стола, и
в общем-то не пострадал. Пострадала комната.
Когда я поднялся на ноги, телефон уже смолк.
Я уже тогда знал, что есть более простые способы избавляться
от ненужной почты, но долго еще ломал голову над тем, кто же мне звонил.
Иногда я вспоминаю про первую попытку: грузовик, мчавшийся
прямо на меня. Перед тем как отпрянуть в сторону, я успел взглянуть на лицо
шофера — ничего не выражающее, застывшее, мертвое, словно он был
загипнотизирован, одурел от наркотиков или спятил. Может, все вместе.
Потом была ночь грабителей. Они набросились на меня, не
говоря ни слова. Я отбился от них и пошел прочь. Уходя, я оглянулся и увидел
мельком темную фигуру, скользнувшую в дверь дома напротив. Человек заботится о
своей безопасности, решил я тогда. Но ведь это мог быть и наблюдатель,
связанный с нападением. Я был встревожен. Тот человек был далеко и не мог меня
описать, но вернись я, а он оказался бы просто прохожим — он мог бы стать
свидетелем для полиции. Да, конечно, я-то действовал в пределах самообороны, но
кому нужна лишняя шумиха? Так что я послал его ко всем чертям и зашагал дальше.
Просто тридцатое апреля.
Затем день винтовки. Я быстро шел по улице, как вдруг
прогремели два выстрела. Стрелявший промазал, но я осознал, что происходит, лишь
когда на меня посыпались обломки кирпича здания слева от меня. Третьего
выстрела не последовало, но из дома на противоположной стороне улицы послышался
глухой стук и звон разбитого стекла. Одно окно на третьем этаже было широко
распахнуто.
Я поспешил туда. Старый жилой дом, входная дверь его
оказалась запертой, но мне было не до соблюдения этикета, и я взбежал по
лестнице на третий этаж. Нашел, как мне показалось, нужную квартиру и решил для
разнообразия попробовать открыть ее старым добрым способом: просто повернул
ручку и толкнул. К моему удивлению, получилось, дверь была не заперта.
Еще с порога я увидел, что квартира пуста, что в ней даже
нет мебели. По-видимому, никто здесь не жил. Может, я ошибся, не туда вошел?
Однако, заметив широко раскрытое окно и лежавший на полу предмет, я вошел и
закрыл за собой дверь.
В углу лежало сломанное ружье. По состоянию приклада
выходило, что винтовку с силой шмякнули о ближайший радиатор, а уже после
бросили. Потом я заметил на полу кое-что еще, влажное и красное, всего
несколько капель.
Я быстро осмотрел небольшую квартиру. Окно в спальне было
тоже открыто, и мимо него тянулась пожарная лестница. Я решил, что мне следует
воспользоваться ею и удалиться. На черном металле также обнаружилось несколько
капель крови. Внизу, на улице, никого не было видно.
Власть.
Чтобы убивать. Чтобы оберегать.
Люк? Ясра? Гейл? Кто из них замешан?
Чем больше я об этом думаю, тем более вероятной
представляется мысль, что в тот день, когда оказались открыты газовые горелки,
разбудил меня именно телефонный звонок.
Каждый раз, обдумывая эти события, я воспринимал их
по-разному. Каждый раз обнаруживал новые моменты. Если верить Люку и
псевдо-Винте, эпизоды последних тридцатых апреля не представляли для меня
опасности. И все же, по-моему, каждый раз я проходил по краю. И кого я должен
был винить, преступника или избавителя, едва подоспевшего в последнюю секунду?
И кто из них кто?
Помню, сколько мучился отец, разгадывая ту автокатастрофу;
как в фильме «Прошлым летом в Мариенбаде» — а ведь по сравнению с моими
нынешними злоключениями у него все было просто и понятно. Но он по крайней мере
большую часть времени знал, что делать. Может, я унаследовал семейное проклятие
и любители многоходовых заговоров переключились на меня?
Власть.
Я вспомнил последний урок дяди Сухая. Когда я преодолел
Логрус, дядя стал заниматься со мной теми разделами Искусства, которые я не мог
изучить до того. И вот настало время, когда я подумал, что все, финиш: основами
я уже овладел полностью, и все, что мне нужно сверх того — попрактиковаться и
отточить уже выученное. Я как раз собирался отбывать в Тень-Земля. И тут в одно
прекрасное утро Сухай послал за мной. Я подумал, что он просто хочет
попрощаться и дать напоследок парочку добрых советов.
Волосы у него седые, он сутулится и в некоторые дни ходит с
посохом. Это был как раз такой день. Дядя носил привычный желтый халат — скорее
рабочая одежда, чем намек на какую-либо профессию.
— Ты готов совершить небольшое путешествие? —
спросил он.
— Вообще-то я собираюсь отправиться в большое
путешествие, — ответил я. — И почти готов к отъезду.
— Нет, я имею в виду кое-какую прогулку.
— Прямо сейчас?
— Идем, — приказал он.
Я отправился за ним, и Тени расступились перед нами. Мы
пронеслись сквозь сумрак и холод и опустились там, где не было никаких
признаков жизни. Вокруг высились голые темные скалы, освещенные холодным
тусклым светом древнего солнца. Я огляделся и вздрогнул.
Я ждал долго, не понимая, зачем дядюшка привел меня сюда, а
он продолжал молчать, созерцая мрачный ландшафт.
— Я обучил тебя тропам Тени, — медленно произнес
Сухай наконец, — искусству плетения заклинаний и принципам их действия.
Я не ответил, да его слова и не требовали ответа.
— Итак, ты теперь знаешь кое-что о тропах
власти, — продолжал он. — Ты черпаешь ее из Знака Хаоса — Логруса, и
способам применения этой власти несть числа.
Дядя наконец удосужился посмотреть на меня, и я быстро
кивнул.
