Почти в тот же миг земля дрогнула так сильно, что я упал,
едва успев вовремя отползти от разверзнувшейся трещины, из которой стал
извергаться гейзер. Менее чем за полчаса горячая вода растопила в снегу и льду
узкую полоску. К счастью, я шел довольно быстро и успел удалиться от опасного
места, чтобы наблюдать за этим явлением с почтительного расстояния. Но мне
предстояло увидеть еще и не такие чудеса.
Я устроился на земле среди огромных камней в том самом
месте, откуда начал обследовать вулканический участок. Там я отдохнул немного,
глядя, как маленький сегмент территории меняется прямо на глазах, а ветер
далеко разносит дым и пар. Камни шатались и катились по склону. Черные вороны
шарахались от горячих фонтанов и взлетали ввысь.
Затем я засек движение, которому вначале приписал
сейсмический характер. Передвинутый мною межевой камень слегка дрогнул, а через
секунду приподнялся над землей. С постоянной скоростью — словно его
левитировали — пересек по прямой разрушенный участок и занял свое прежнее
место. Все замерло.
Чуть погодя все вновь пришло в движение, но теперь затрещал,
начал ломаться и ползти лед, отвоевывая оттаявшую территорию и занимая прежние
позиции.
Я вызвал логрусово зрение и увидел, что каменный столб
окружен неярким свечением, которое соединялось с длинной, ровной и устойчивой
полоской света такого же оттенка, идущего от высокой задней башни Цитадели.
Я стоял как заколдованный. Многое бы я дал, чтобы оказаться
внутри этой башни.
А потом, рожденный со вздохом и крепнущий со свистом, оттуда
вырвался вихрь. Он кружился, рос и темнел, направляясь ко мне, похожий на хобот
гигантского облачного слона. Я развернулся и стал карабкаться выше по склону,
петляя между бугров и скал. Но темный вихрь преследовал меня, словно его
направлял чей-то разум. И то, как он поднимался над неровностями поверхности,
доказывало, что возник он не естественным путем. А здесь это явно обозначало
магию.
Необходимо определенное время, чтобы выяснить, от какого
рода магии создать защиту, и еще больше времени — чтобы эту защиту создать.
Увы, у меня в запасе было всего-то около минуты, и разрыв этот все сокращался.
Увидев за поворотом длинную узкую расселину,
зигзагообразную, как молнию, я лишь на секунду задержался, чтобы прикинуть
глубину. Затем нырнул в нее и стал спускаться, лохмотья мои развевались, а
позади завывал смерч.
Тропа уходила вниз, и я бежал по ней, повторяя ее изломы и
изгибы. Шум сзади перерос в рев, взметнулось облако пыли, я закашлялся. На меня
обрушился град мелкого щебня. Я прыгнул вниз с высоты около восьми футов, упал
ничком и закрыл голову руками, потому как вихрь должен был промчаться пряпо
надо мной.
Лежа, я бормотал охранные заклинания, хотя на подобном
расстоянии от Хаоса эффект их был слабоват, а противостояла мне весьма
впечатляющая мощь.
Когда наступила тишина, я помедлил, не вскочил тут же на
ноги. Быть может, управлявший смерчем ослабил его, решив, что я уже вне
досягаемости. А возможно, я оказался в самом центре, в оке тайфуна, и все еще
только начинается.
Встать я не встал, но вверх взглянул, ибо человек я
любознательный.
Из сердцевины вихря кто-то на меня смотрел. Разумеется, это
была проекция, больше натуральной величины и не вполне четкая. На голове у
этого существа был капюшон, на лице — яркая синяя маска, как у хоккейных
вратарей. Из двух вертикальных прорезей для дыхания струился бледный дымок —
штрих, на мой взгляд, чересчур театральный. Серия небольших отверстий чуть ниже
производили впечатление саркастической кривой ухмылки.
До моих ушей донеслись искаженные звуки смеха.
— Не перестарался ли ты малость? — спросил я,
вползая в нишу и загораживаясь Логрусом. — Для детей в День всех святых —
согласен, в самый раз. Но ведь мы все здесь взрослые, не правда ли? Пожалуй,
обычная простенькая маска лучше подошла бы…
— Ты передвинул мой камень!
— Чисто академический интерес, — ответил я, чуть
расслабляясь и углубляясь в отростки Логруса. — Не вижу повода для
расстройства. Это ты, Ясра? Я…
Шум возобновился; сначала негромкий, он перерос в грохот.
— Давай заключим сделку. Ты отзываешь смерч, а я не
буду больше трогать твои каменные столбы.
В ответ раздался хохот, шум еще более усилился.
— Слишком поздно, — был ответ. — Если ты не
круче, чем выглядишь.
Черт побери! Сильные не всегда побеждают. Выигрывают обычно
хорошие ребята, потому что именно они пишут мемуары.
Я потянулся логрусовыми отростками к иллюзорной маске и,
найдя звено, отверстие, ведущее к источнику, ударил разрядом вроде
электрического в то, что находилось за ним.
Раздался вопль. Маска съежилась, вихрь исчез, а я вскочил на
ноги и снова бросился бежать. Когда тот, кого я ударил, очухается — лучше мне
находиться подальше от прежнего места, потому как оно может быть уничтожено.
У меня был выбор: идти в обход через Тени либо найти более
короткий путь отступления. Если колдун засечет меня, когда я скользну в Тени,
он последует за мной по пятам. Итак, я вытащил свою колоду и сдал Козырь
Рэндома. За следующим поворотом дороги мне пришлось остановиться, потому что
проход сузился и по нему было не пробраться. Я поднял карту и устремил к ней
внутренний взгляд.
Контакт возник почти немедленно. Но даже когда образ
материализовался, я мысленно проверил его «на ощупь». А ну как это снова
окажется моя немезида в синей маске?
Однако это был именно Рэндом, он сидел за барабанной
установкой с палочками в руке. Потом отложил палочки и поднялся.
— Самое время, — сказал дядюшка и протянул мне
руку.
Я уже успел дотронуться до него, когда позади что-то
возникло и обрушилось на меня в момент перехода как гигантская волна.
Мы были в Амбере, в музыкальном салоне. Рэндом открыл было
рот, но тут на нас обрушился целый каскад цветов.
Стряхивая фиалки с рубашки, Рэндом заметил:
— Я предпочел бы, чтобы ты выразил свои чувства
словами.
Глава 4
Описание действующих лиц: цели разные, атмосфера весьма
прохладная…
Солнечный день, прогулка после легкого завтрака по саду,
беседа, прерываемая долгими паузами, односложные ответы, недосказанные фразы,
натянутость и напряженность тона, что свидетельствует об отсутствии взаимопонимания…
Сидим на скамейке, любуемся цветочными клумбами, думаем
каждый о своем, говорим ничего не значащие слова…
— Ну хорошо, Мерль! В чем вопрос?
— Не понимаю, о чем ты говоришь, Джулия.
