К вечеру холмы заметно приблизились, а ручеек звонко журчал многочисленными крошечными водопадиками. Саша и Вова заметно отстали от основной группы, увлекшись разглядыванием деревьев калебасса, которые служили для индейцев поставщиками кухонной утвари. Действительно забавные деревья, никаких веток, листья растут прямо на стволе, но главным достоинством были плоды, более похожие на разнокалиберные бочонки. Оболочка плода походила на скорлупу и скрывала в себе черно-желтую, резкую на вкус мякоть. Аборигены содержимое выбрасывали, а скорлупу использовали как миски, плошки или кувшины.
— Ты посмотри! — воскликнул Вова, дергая брата за рукав.
— Что еще? — нехотя ответил Саша и замер.
Буквально в двух шагах рос роскошный алый цветок, по форме отдаленно напоминающий тюльпан. И если сам цветок был великолепен, то порхающая над ним колибри выглядела просто уморительно. Крошечная пичужка зависла кверху хвостом и, засунув в бутон длинный клюв, лакомилась нектаром.
— Забавно, не правда ли? — улыбнулся Саша.
— А теперь замри, — прошипел Вова, — и медленно поворачивайся к ручью.
На берегу сидел ягуар и смешно, по-кошачьи ловил лапой рыбу.
— Господин губернатор, почему вы не выдали своему верноподданному брату даже маленького пистолета? — осипшим голосом попытался пошутить Вова.
— Пистолет получится не меньше ракетницы и стрельнет на десять метров.
— Я и на пять метров согласен.
— Да он же маленький. — Саша попытался сделать шаг назад.
— Сам вижу, ненамного больше зоопарковской рыси. Не чета африканским леопардам.
— Не дрейфь, прорвемся.
— У тебя хоть ножик есть?
— Только зубы.
— Тогда оскалься.
В этот момент зверь заметил людей, поджал уши и присел. Братья замерли, а ягуар неожиданно зашипел. Услышав знакомый с детства звук перепуганной кошки, юноши невольно улыбнулись и уставились хищнику в глаза. Гляделки продолжались с минуту, затем ягуар демонстративно зевнул, попятился и, мелькнув пятнами, исчез. Колибри продолжала пить нектар, потешно выруливая растопыренными перышками своего миниатюрного хвостика. Птичка ни в чем не виновата, братья осторожно отошли и в темпе бросились догонять ушедший отряд.
Пронесшийся над деревьями многоголосый вопль сообщил о выходе к заветной цели. Да! Впечатляющая картина! В вечерних лучах солнца стены каньона сверкали на зависть любой новогодней елке. Близнецы оказались правы в своих предположениях. Роса влажного воздуха обмывала песчинки золотистого кварца, создавая иллюзию стен из сплошного золота.
— Хорошая приманка. — Вова ощерился довольной улыбкой. — Народ попрет как на бесплатный цирк.
— И Грегори, и Кензо прекрасно знают цену своей находки, — усмехнулся Саша.
— Заметил уже. Вмиг скисли, заметив наше равнодушие.
— И где же золото? — спросил Саша у рудознатцев. — Это цитрин. Жаль, если с алмазами будет аналогичный прокол.
— Месторождение где-то рядом, — промямлил грек, — самородки собраны в каньоне.
— Насчет алмазов не извольте беспокоиться, — затараторил македонец, — мы честные люди.
— Ну-ну. — Вова грозно посмотрел на поникшую парочку.
Братья отошли в сторону.
— Жулье! — возмущенно воскликнул Саша. — Обвели бы вокруг пальца, не читай мы умных книг.
— Золото где-то рядом, добровольцы быстро найдут. А вот камешки — под вопросом.
— Я вообще не слышал про американские алмазы.
— Даже не интересовался подобными темами.
— Прошу прощения, Панове. — К братьям подошел Ежи Ковалевский.
— Что, Ежи, нравится каньон?
— Очень нравится, я хочу просить у пана губернатора дозволения писать в Польшу своим друзьям.
— Пиши. — Саша пожал плечами.
— Если пан губернатор разрешает, я позову их сюда за золотом.
— Шляхтич на промывке золота перейдет в общий разряд. — Вова счел необходимым предупредить своего артиллериста.
— То есть не важно, — отмахнулся Ежи, — лучше быть сытым с кайлом, чем голодным с саблей.
— Пиши, — повторил Саша, — всех примем.
Довольный артиллерист побежал к своим морякам.
— Надо бы сюда привезти одного из фон Хагенов, — заметил Вова.
— На реке заложим порт и форт, а Эрика фон Хаген поставим командиром.
— Он заставит золотоискателей ходить строем, — засмеялся Вова.
— И порядки заведет, как в казарме, — поддержал Саша.
— Еще дон Бобо пригодится.
— Он не закончил свои интриги на изумрудных шахтах, но прогресс очевиден.
— Читал отчеты, — улыбнулся Вова. — Братва занялась выяснением отношений и переделом собственности.
— А что, давай отправим нашего спеца по интригам в Кенигсберг?
— Хочешь открыть южноамериканский филиал Тевтонского ордена?
— Тьфу на тебя! Рыцари маршируют строем, а дон Бобо из-за угла: «Хочешь мешок золота?»
— В твоих словах есть мысль. В любом случае нам придется лезть в тот гадюшник, а сеньор Карио способен подготовить въезд на белом коне.
— Так вместе с белым конем и угодишь в тайную ловушку. Будет на выходе конно-губернаторский фарш.
— А если переговорить с доном Хуго Циснерос?
— На какой предмет?
— Купим ему патент магистра Тевтонского ордена.
— Брось, рыцари выбирают своего главаря.
— Это вряд ли, демократия красива только в кино.
— Мне нравится твоя идея. — Саша задумчиво погладил свою бородку. — Решено, озадачим дона Бобо.
— А я возьму на себя сеньора Хуго, родовитый и нищий дворянин должен грезить о возвышении.
— Кстати, о поляках. Ты, помнится, читал какую-то книженцию о польских путешественниках в Америке.
— Да так, ерунда. Природа, злобные индейцы и добрые белые.
— Я о другом. Вроде бы в Америке были польские поселения.
— Выкинь из головы все, что было. Для нас важно то, что будет.
На самом деле в истории освоения Америки есть и польский след. В 1928 году Пилсудский решил выселить крестьян из Малопольши и отдать освободившиеся земли «истинным» полякам. Для этой цели во Львове создали Польско-американский колонизаторский синдикат, который возглавил некто Мечислав Лепецкий. Украинцам пообещали бескрайние плодородные земли и посадили на транспортные суда. Всего успели сделать восемь рейсов, когда поселенцы неожиданно взбунтовались. Крестьян Львовщины высадили в Перу, у самых истоков Амазонки. До ближайшего населенного пункта — 1700 километров, и все по горам. Доведенные до отчаяния люди захватили очередной транспорт и самовольно расселились на плодородных плоскогорьях Аргентины. История получила широкую огласку и международное осуждение, у Юзефа Пилсудского случился инфаркт и правосторонний паралич. В дальнейшем от имени диктатора Польшей правили приближенные к нему генералы.
