— Ну дела, дон Владимир! — воскликнул удивленный офицер. — В детстве учителя мне говорили про «греческий огонь», но я считал это одним из мифов.
— Сегодня вы увидели миф в действии, — улыбнулся Вова.
После того как от очередного огненного шара вспыхнула третья жертва, оставшиеся корабли спустили паруса и начали разворачиваться на веслах.
— Сигнальщик! — крикнул Вова. — Поднять сигнал: «Губернатору срочно прибыть на батарею»!
Затем взял подзорную трубу и сам проследил за подтверждением сигнала на городской мачте.
— Сигнальщик! Сигнал на «Варяг» и «Аврору»: «Сняться с якоря, выслать шлюпку на батарею»!
— Что вы задумали, дон Владимир?
— Пускаемся в погоню, организаторов нападения на Картахену надо проучить, чтобы запомнили на всю оставшуюся жизнь.
— Вы что! Двумя кораблями в погоню? Пресвятая Богородица! Их же полтора десятка!
— У меня к вам просьба, передайте приказ дону Джулино ди Аррабаль повременить с наказанием пленных.
— Вы их пощадите? — удивился Фернандо де Эстеро.
— Нет, но сначала требуется провести тщательное дознание. Я должен знать имена организаторов мятежа.
— Я выполню вашу просьбу, — дон Фернандо склонил голову. — А потом мы их накажем.
Глаза офицера горели жаждой справедливого мщения. Что же, отношение к бунтовщикам и революционерам всегда и везде было одинаковым. На Востоке сажали на кол, на Западе вешали, римляне отличались особым садизмом и прибивали человека к кресту. Кстати, «посадить на кол» — это совсем не то, что рисует извращенное сознание современного человека. Если в Европе вдоль дорог стояли виселицы, то на Востоке стояли заостренные вверху трехметровые столбы. Преступнику вспарывали живот, после чего тело насаживали на кол лицом вниз. В те годы широко практиковалась клановая татуировка, по ней прохожие могли определить родословную казненного преступника.
Братья наблюдали, как портовые шлюпки буксировали к берегу обгорелые корпуса кораблей. Из трех взорвался только один, там моряки растерялись и не успели пробить днище в районе крюйт-камеры. Взрывом разметало доски и брусья по всей акватории бухты.
— Пушки будем поднимать? — спросил Саша.
— Обязательно, зайдем на Гваделупу и отправим Мопти письмецо.
— Зачем делать крюк? Из Ориноко пошлем, Одессу строят только наши. Они сразу поймут, в чем суть да дело.
— Можно и так, — согласился Вова, — все равно беглецов придется топить.
— Зачем? Вон шлюпки уже вторую сотню солдат завозят на «Варяг» с «Авророй».
— Солдат берем на всякий случай. У конкистадоров нет шанса, их повесят в любом случае.
— Я не позволю!
— Ну и дурак, на тебя окрысится весь город. До гуманизма еще далеко.
— Отправим рабами на прииски.
— Разбегутся, охрану ставить нет смысла. Посадить в тюрьму — кормить надо. Пусть поступают по своим обычаям.
— Предлагаешь повернуться спиной и сделать вид, что ничего не видел?
— Придумай что-нибудь другое.
— Не придумывается, — вздохнул Саша.
— Почему на батальных картинах кораблики горят и взрываются, а у нас только щепки и мусор?
— Ты серьезно?
— Ну да, что-то не шутится.
— Это же изобретение Петра Первого.
— Что-то я не помню за ним никаких изобретений.
— Сам он ничего не придумывал, только давал указания.
— Ну и? Что он там науказывал?
— Построить стопушечные корабли, сам это знаешь.
— А короче можно? Любишь ты устраивать длинные преамбулы.
— Как без этого, ты же не поймешь причин, — притворно вздохнул Саша.
— Давай суть, а не причины.
— Кораблики-то строили маленькие, и пушки поместились маленькие.
— Во саду ли, в огороде! Я тебя о чем спрашивал? Не знаешь — молчи! А то петляешь, как заяц по кустам!
— Бу-бу-бу, какой злой дядя. Слушай дальше. Маленькие пушки не могли нанести шведам большого урона, вот и придумали прямой выстрел раскаленными ядрами.
— С этого бы и начал! А то Петр, маленькие кораблики! Все вокруг да около. Сначала построили никому не нужный флот, затем от безысходности всех удивили.
— Хватит, пошли в шлюпку, вон садится последняя партия солдат.
Братья начали спускаться по неширокой каменной лестнице к крошечному причалу для досмотровых шлюпок. Оно и правда, пора. Солдаты гарнизона уже разместилась на «Варяге» и «Авроре» на случай абордажной стычки. Братва на уходящих кораблях прекрасно знала ожидающую их участь, попади они в руки местным властям. Честной люд вполне определенно относился к выпущенным из тюрем уголовникам.
Корабли прошли мимо батареи и сразу повернули на запад, пройдя между севшим на мель флейтом и мысом Мазанилло. Осадка маленькая, никакого риска сесть на мель. Маневр сразу расставил точки в предстоящем морском бою. Уходящая эскадра только что вышла из подходного фарватера и взяла курс на юго-запад. Вышедшие из Картахены кораблики оказались прямо у них на пути. Было бы неправильно сказать, что эскадра начала перестроение, нет. Флот конкистадоров устроил состязание, где главным призом была месть за неудавшийся поход на Картахену. Наивные, им бы посчитать количество орудийных портиков, не говоря уж о размерах стоящих за ними пушек. Корабли ринулись навстречу беспорядочной толпой, в то же время «Варяг» и «Аврора» продолжали держать курс на северо-восток. Им бы отвернуть, попытаться скрыться, подобный курс неизбежно приведет к боевому столкновению. Мысль о том, что безумная парочка отсекает эскадре путь к отступлению, никому не могла прийти в голову.
Саша выбирал первую мишень, изредка поглядывая на «Аврору», где командовал его брат. Для «Варяга» это не первый бой, корабль и его возможности давно проверены и изучены. «Аврора» строилась и испытывалась без надзора братьев, от этого Саша испытывал некоторый дискомфорт. Еще мучило сомнение из-за выбранной тактики боя. Вова предложил отказаться от традиционной стрельбы настилом, когда ядра летят над водой, делая рикошет от волн. Этот самый надежный вариант гарантировал попадание, если ядро не зарывалось в подножие волны. Прямая стрельба в цель увеличивала дальность поражения, вместе с тем не исключала перелет. Ну а навес бомбами оставался за рамками возможного: не попасть, слишком большой разброс. Здесь присутствует очень много сослагательных, которые просто нереально учесть, начиная с погрешностей в весе порохового заряда, кончая качеством самих пушек.
XVI век, философ Монтень с уверенностью предсказывал скорый конец огнестрельного оружия и возврат к традиционной войне. Вот что он писал 1580 году: «Помимо оглушительного грохота, я полагаю, пушки совершенно не эффективное оружие, рано или поздно, мы от него откажемся». В баталиях плечом к плечу стояли мушкетеры и стрелки из арбалетов. Пушки выстраивались впереди линии войск, где делали единственный выстрел. В общем-то, авангардный прорыв артиллерии произошел с подачи Ивана Грозного. Крепость Казань взяли 20 тысяч стрельцов и полторы сотни пушек, был еще отряд охранения царевича Шах-Али. Осаду обеспечивало более сотни тысяч воинов с двумя тысячами пушек под командованием Александра Шуйского. Именно его трудами отбита синхронная атака татар под командованием князя Япанчи и черемисов под командованием князя Немда. Тридцатитысячный отряд татар загнали в Арский лес, где и уничтожили. Остатки сорокатысячной армии черемисов преследовали на расстоянии двадцати пяти километров. Догнали-таки и перебили. Кстати, черемисы — это угро-финны.
