— Не преувеличивай, дорогой, я послала лишь одного
демона.
— Какая разница? Как тебе в голову пришла подобная
«забота»? Я возмущен…
— Ти'ига, возможно, не один раз спасла тебе жизнь,
Мерлин.
— Пусть так. Но…
— По-твоему, лучше смерть, чем забота? И только потому,
что забота эта исходит от меня?
— Суть не в этом!
— Тогда в чем?
— Ты полагаешь, будто я не способен о себе
позаботиться, и…
— Да ты и не смог.
— Но тебе-то откуда знать? К моему возмущению, ты с
самого начала исходила из того, что я недалекий, доверчивый, беззащитный, что в
Тени я нуждаюсь в опеке!
— Извини, если задену за больное, однако скажу, что
таким ты и был, причем собираясь в место, столь сильно отличающееся от Двора
Хаоса, каким является Тень.
— Да я сам могу о себе позаботиться!
— Ты не слишком преуспел в этом. Хотя делаешь ряд
необоснованных предположений. Что заставляет тебя думать, будто приведенные
тобой резоны единственно возможны в моем стремлении действовать подобным
образом?
— Прекрасно. Скажи, ты знала, что Люк будет пытаться
убить меня каждое тридцатое апреля? И если да, то почему просто не сообщила
мне?
— Я понятия не имела, что Люк будет пытаться убить тебя
каждое тридцатое апреля.
Я отвернулся. Сжал кулаки и разжал их.
— Так какого черта?..
— Мерлин, почему так трудно принять, что другие люди
могут знать что-то, чего не знаешь ты?
— Начни с их нежелания сообщить мне это «что-то».
Мать помолчала какое-то время. Затем ответила:
— Боюсь, здесь есть доля истины. Но были серьезные
причины не посвящать тебя в определенные дела.
— Хорошо, начни с этого. Расскажи, почему не доверяла
мне.
— Дело не в доверии.
— Так можешь ты теперь объяснить мне, в чем дело?
И опять последовала долгая пауза.
— Нет, — наконец сказала она. — Еще нет.
Я повернулся к ней, сохраняя спокойствие, и, не повышая голос,
произнес:
— Выходит, ничего не изменилось. И никогда не
изменится. Ты по-прежнему мне не доверяешь.
— Неправда, — ответила мать, бросая взгляд на
Сухая. — Это означает лишь то, что сейчас неподходящее время и
неподходящее место, чтобы влезать в эти дела.
— Позволь принести тебе выпить или чего-нибудь
перекусить, Дара, — немедленно предложил Сухай.
— Благодарю тебя, нет, — отказалась она. —
Мне пора идти.
— Мама, расскажи хотя бы что-нибудь о ти'иге.
— Что ты желаешь знать?
— Ты выколдовала ее откуда-то из-за Края?
— Верно.
— Подобные существа сами бестелесны, но способны для
своих собственных целей занимать тела живущих?
— Да.
— Если ти'ига занимает тело существа близкого к смерти,
то тем самым оживляет его дух и контролирует разум?
— Интересно. Вопрос риторический?
— Нет. Такое действительно произошло с тем, кого ты
послала по мою душу. Теперь ти'ига не в состоянии покинуть то тело. Почему?
— Я не уверена.
— Она в западне, — предположил Сухай. —
Перемещаться вне плоти она может, лишь взаимодействуя с разумом-резидентом.
— Тело, контролируемое ти'игой, оправилось от болезни,
которая убила сознание, — сказал я — Ты полагаешь, что она зависла там
теперь на всю жизнь?
— Да. Насколько я понимаю.
— Тогда скажи мне вот что: освободится она, когда то
тело умрет, или погибнет вместе с ним?
— Возможны варианты. Но чем дольше она будет оставаться
в теле, тем выше ее шансы погибнуть вместе с оболочкой.
Я оглянулся на мать:
— Вот тебе и конец всей истории.
Она пожала плечами:
— С этим демоном я закончила. Если потребуется, всегда
можно вызвать на замену другого.
— Не делай этого, — попросил я.
— И не собираюсь. Сейчас нет необходимости.
— Но если ты сама решишь, что необходимость есть?..
— Мать склонна ценить безопасность своего сына, нравится
это сыну или нет.
Я поднял левую руку, гневно вытянув указательный палец, и в
этот момент заметил на запястье блестящий браслет — он выглядел почти
голографическим изображением витого шнура. Я опустил руку, сдержал свой первый
порыв и произнес:
— Теперь ты знаешь, что я чувствую.
— Давно знаю, — ответила мать. — Давай
пообедаем в пределах Всевидящих через пол-оборота, в пурпурное небо,
договорились?
— Договорились, — кивнул я.
— До скорого. Счастливого оборота, Сухай.
— Счастливого оборота, Дара.
Она сделала три шага и скрылась в полном соответствии с
этикетом, тем же путем, что пришла.
Я повернул и шагнул к краю пруда, уставился в глубину вод,
ощущая, как медленно расслабляются плечевые мышцы. Теперь там были Ясра и
Джулия, снова в Цитадели Четырех Миров, трудясь в лаборатории над чем-то
непонятным. А затем над ними взметнулись полосы, какая-то безжалостная
истинность, возвышающаяся над порядком и красотой, начала превращать женщин в
существа завораживающих и путающих очертаний.
Я ощутил руку на своем плече.
— Семья, — сказал Сухай. — Козни и головная
боль. Ты сейчас переживаешь тиранию любви, не так ли?
Я кивнул:
— Марк Твен что-то говорил о возможности выбирать себе
друзей, но не родственников.
— Я не знаю, что они затевают, могу лишь предполагать, —
произнес Сухай. — Сейчас ничего не остается делать, как отдыхать и ждать.
Я был бы рад услышать твою историю во всех подробностях.
— Спасибо, дядя.
