– В отличие от тебя, я не совершаю оздоровительные прогулки в сторону Логова, – сказал Злой. – Я в тех местах живу.
– И что это за разум? С ним можно договориться?
В конце концов, разумные всегда могут договориться друг с другом… – Алан тихо рассмеялся. – Уж не выступаешь ли ты посредником в переговорах?
– Нет, – без тени улыбки покачал головой Злой. – Боюсь, что переговоров не будет.
– Вот как? Он считает себя настолько могучей силой?
– Он просто не нуждается в собеседниках. Он самодостаточен. Если хочешь – абсолютен для самого себя. Он сам себе Творец и Мир, созданный Создателем…
– Как пафосно и глупо, – презрительно сказал Алан. Но слушать продолжал внимательно.
– Возможно, так и есть, – кивнул Злой. – Проблема в том, что его не заботит наше о нем мнение. Ведь на его стороне та среда, которая продолжает разрушать привычный человеческий мир. Этот Разум уже сейчас считает, что может смести с лица планеты остатки человечества.
– Как страшно… – усмехнулся Алан. – Ну, допустим. Почему же он не сделает этого? Почему не уничтожит нас окончательно?
– А почему ты не убил нас перед тем, как сбросить в Утилизатор? – жестко спросил Илья. – Почему не удостоверился, сгорел ли я в подожженной тобой палатке?
Алан перевел на него взгляд, нахмурился. Похоже, слова попали в самую точку.
– Он играет с загнанным человечеством, – тихо сказал Злой. – Как кошка с мышонком. Возможно, у него еще нет сил, чтобы окончательно добить вас, но вполне хватает для того, чтобы заставить вас крутиться, как на раскаленной сковородке.
– Допустим, – сухо сказал Алан. – Но ты сказал про три угрозы. Какова же третья?
– Третья – это вы, – ответил Злой.
– Не понял, – Алан удивленно приподнял бровь. – «Мы» – это кто?
– Корпорация. Бессмертные. И все, кто на вас работает.
– Забавно, – сказал бес, хотя особой радости в его голосе не было слышно. – Но тут ты не прав. Мы – последний анклав человечества, его надежда на выживание.
И нас ты считаешь угрозой?
– Во-первых, вы не последний анклав, – сказал Злой. Кивнул в сторону Ильи. – Вот он из тех мест, где люди продолжают надеяться и бороться.
– Это ненадолго, – надменно возразил Алан. – Реальные возможности есть только у нас.
Волна нестерпимой обиды нахлынула на Королева. Обиды за своих боевых товарищей, за погибающую страну, за себя, из последних сил пытавшегося помочь людям. В конце концов, за погибшую дочь Шона, которую не спасли эти болтуны, несмотря на все свои возможности и ресурсы. Он невольно сжал кулаки, с трудом сдерживаясь, чтобы не броситься на этого гада. Злой остановил его взглядом, сказал:
– Дело не только в возможностях. Дело в тех, в чьих руках они сосредоточены. Ты же бес, Алан, ты должен понимать. Вашему руководству плевать на остальное человечество. И не только из-за банального эгоизма и трусости. Беда в том, что вы сами давно уже перестали быть людьми – и морально, да и физически тоже.
– Ты хочешь оскорбить меня, Злой?
– Я хочу сказать правду, как она есть. Вы потеряли кое-что ценное, без чего человек перестает быть человеком по праву.
– И что же это?
– Страх смерти.
– Вот как? – удивился Алан. Ты считаешь это потерей? Человечество тысячи лет бьется за то, чтобы достичь бессмертия! И вот мы почти достигли этого!
– Человечество ошиблось, – Злой невесело улыбнулся. – Людям не нужно бессмертие. Тем более такой ценой. И уж точно никто из тех, кто получил его, бессмертия не заслуживает.
– А как же ты, Злой? – лицо Алана прорезала кривая усмешка. – Ты ведь тоже один из нас.
Злой покачал головой:
– Я не один из вас. Я не просил о бессмертии. Это мое наказание, моя боль.
– Отчего же ты сам не расстанешься с жизнью? – жестко спросил Алан. – Если бесы такие плохие – что же ты строишь из себя невинность?
– Я не расстанусь с жизнью, пока остаетесь вы, – отрезал Злой. – Должен ведь хоть кто-то противостоять такой силе.
– Не много ли ты на себя берешь? – удивленно хмыкнул Алан.
– Достаточно, чтобы склонить чашу весов в момент решающей битвы, – веско сказал Злой…
– Э, да ты не только Злой, но еще и наглый! – рассмеялся Алан. – Главное в момент этой битвы – не ошибись со стороной.
– Все верно. Ошибиться легко. Тем более, что я не считаю ни одну из этих сторон правовой. Я за то, чтобы вы попросту истребили друг друга.
– Ты хочешь, чтобы на Земле никого не осталось?
– Я хочу, чтобы остались те, кому нечего делить с вами. Тогда у людей – тех, конечно, что выживут, – будет шанс начать все сначала…
Слова Злого заглушил грохот скорострельной пушки над головой: она принялась обрабатывать новую волну мутантов, захлестнувшую галерею. Алан быстро глянул туда, помрачнел и вновь обернулся к собеседнику.
– Все это очень интересно, – резко сказал он, – но давай ближе к делу: что ты можешь мне предложить? Надеюсь, это будет нечто, что перевесит мое желание прикончить вас окончательно.
– К делу, так к делу, – согласился Злой. – Я готов прекратить все это.
– Прекратить что? – не понял Алан.
– Прекратить распространение мутантов в сердце вашего города. А точнее – предотвратить его гибель.
– Постой… – опешил Алан. – Ты хочешь сказать… Что это ты все устроил?!
– Я хочу сказать, что могу прекратить это, – повторил Злой. – Такая постановка вопроса тебе устроит?
Слова застыли на губах беса. Он сверлил взглядом своего странного собеседника, будто хотел вывернуть его наизнанку, просмотреть на свет все его темные мысли. Но рев и визг наседающих тварей, грохот выстрелов и пороховая гарь заставляют быстрее принимать решения.
– Если ты считаешь, что это в твоих силах… – медленно проговорил Алан. – Что ты хочешь взамен?
– Ничего особенного, – сказал Злой. – Хочу, чтобы ты отпустил со мной этих двоих… – он указал на Шона и Илью. – И не стрелял нам в спину.
Алан впился взглядом в Илью. Ему не хотелось отпускать его, нет. Он был свидетелем гнусных вещей, он слишком много видел и знал, бывал там, где не положено бывать, и помнил туда дорогу. Он прибыл из-за океана и собирался вернуться – а значит, мог стать недосягаемым. А еще он стал свидетелем слабости «сверхчеловека». Такое не прощают.
Но даже боги иногда идут на компромисс.
– Договорились, – отводя взгляд, сказал Алан. – Когда начнешь?
– Ты не заметил? – тихо сказал Злой. – Все уже началось.
Илья невольно огляделся. Ничего не происходило.
В смысле – вообще ничего. Смолкли пулеметы и орудия, замерли боевые роботы. Им не в кого было стрелять. Мутанты прекратили свой бешеный натиск, оставив горы разлагающихся на глазах трупов.
