— А ну-ка ша, воины Аллаха, волки ислама!!! — гаркаю я чуть не во всю мощь легких.
Нормально вышло. Больше всего эта парочка мне сейчас напомнила двух воющих друг на друга помойных котов. Ну знаете, стоят, спины коромыслами гнут, усы и шерсть топорщат, шипят, вопят дурными голосами, а кто-нибудь добрый возьмет да и плеснет на них ведерко ледяной водички… Не приходилось такую картину наблюдать? Вот тут очень похоже было, разве что мява истерического не было и кто куда не киданулись, хоть и отпрянули в разные стороны.
— Ну, и какого рожна тут происходит?! — не сбавляю темпа я. — Ишь, придумали, возле моей техники дуэли устраивать! Они, значит, два красивых парня, друг дружку завалят к чертовой матери, а мне потом за свой счет пулевые дыры в бортах латать и покрышки с камерами заклеивать. А не пошли бы вы оба отселя, резкие мои?! На хер с пляжу, кому сказал!!!
О, похоже, окончательно в себя пришли. Молнии глазами уже не мечут, да и физиономии у обоих понемногу нормальный цвет приобретать начали. И то хлеб.
— Очухались? Палить во все стороны передумали? Уже хорошо. Так какого черта тут вообще происходит, мне объяснит кто-нибудь?
Говорить они начали одновременно. Перебивая, а иногда и пытаясь просто переорать друг дружку, ну и без добрых пожеланий матушкам и прочей родни обоих, понятное дело, тоже не обходится. Гвалт, конечно, стоит еще тот. Как бы кто из постояльцев в нас чем-нибудь тяжелым не запустил за такой-то полуночный концерт. Зато ситуация более-менее проясняется. Примерно полчаса назад в Нефтянку пришкандыбала разбитая чуть не в хлам, крепко побитая пулями машина. Судя по словам Прохорова — личное транспортное средство старшего какого-то отдаленного хутора. За рулем — сопливый шкет лет пятнадцати, утверждающий, что на хутор напали выродни. Большая банда, рыл под сотню. И что хуторским срочно нужна помощь, потому как долго они такую толпу сдерживать не смогут. И вот теперь Прохоров просит меня о помощи, а Горелый его активно посылает по всем русским известному трехбуквенному адресу.
— Михаил, ты понимаешь, какая хрень, не управимся мы сами. У меня сейчас на всю Нефтянку и сотни стволов не наберется, — увещевает начальник здешней стражи. — И всех разом я отсюда увести никак не могу, половину в лучшем случае, не больше. Вдруг там просто отвлекающий маневр? Да и то сказать, две трети из моих вояк — так себе. Одно дело в глухой обороне сидеть, со стен по залетным выродням постреливать, помощи ожидая, совсем другое — в чистом поле с ними воевать. И если пацан с численностью не напугал, то соотношение совсем для нас нехорошее выйдет. Один к двум, причем не в нашу пользу соотношение, ни разу не в нашу. А у тебя отряд, пулеметы, «броня» с «крупняками», опять же. Ты не думай, мы не на шару просим, заплатим. Просто этот хутор — не просто дальняя заимка в два домика. Там два десятка семей, бабы, дети. Мужиков и молодых парней тоже хватает, и оружие есть, но они как бойцы, еще хуже моих — крестьяне. Им лопата или плуг один черт привычнее автомата.
— Да какого хрена! — взвивается Горелый. — Нас Полковник завтра, вернее, уже сегодня ждет. А тут из-за какого-то щусенка, который батину машину угнал и полную околесицу про банду несет, все отменять? Да шел бы ты с такими идеями!
— Да сам иди, мурло бандитское! — снова начинает заводиться Прохоров. — Этот «щусенок» сюда пригнал на тачке, больше на решето похожей. По ней как минимум из четырех-пяти стволов отработали. И гнал он как сумасшедший, сцепление сжег начисто, задние рессоры сломал… Ай, какая разница, даже если б он сюда абсолютно целый прикатил! Это ж единственная их машина на всю общину, кто б ему на ней просто покататься дал? Да ему за саму идею ее угнать не то что руки, голову оторвали бы. Так что, не врет пацан. Мы ведь вас, защитничков, вашу мать, еще когда предупреждали, что на северо-востоке мелкие группы выродней все чаще видят? Еще когда просили хоть небольшие гарнизоны по дальним поселкам поставить? Что, сложно было полсотни бойцов да пяток пулеметов на пять деревень выделить?
— А это вообще не твоего ума дело, чего нам и куда выделять нужно!
— Зато мое дело вам оброк платить, твою душу так перерастак! А чем платить, если «дикие» сейчас один хутор сожгут и разграбят, потом — второй? Что жрать-то зимой собираетесь? Сто лет как просроченный «тушняк» с армейского склада? А главное — за кой хер мы вам тогда вообще платим?! И только попробуй сейчас заикнуться на тему того, что платим мы за спокойную жизнь! Вот оно, мать его, это спокойствие — посреди ночи на простреленной таратайке к воротам подъезжает. На кой хер вы нам тогда сдались такие красивые? Кормить вас кормим, а толку?!!
Да, похоже, «не все ладно в королевстве Датском», противоречия имеются серьезные. Другое дело, что в этой ситуации на стороне Черного Полковника — сила. Хотя, надолго ли его силенок хватит без продуктов, что здешние крестьяне выращивают, да без горючки, что на «самогонных аппаратах» перегоняют?
Рявкнувший на слегка оторопевшего от такой отповеди Горелого, Прохоров снова смотрит на меня.
— Наемник, блин, да есть у тебя в душе хоть что-то кроме бабла, а? Там ведь женщины, дети… Мля, да их же жрать будут!!!
В бок меня тихонько пихает бесшумно подошедший сзади Стельмашок и тихонько шепчет на ухо:
— Он, кажется, не врет, Миш. Про выродней из тех краев я слышал еще года полтора назад, примерно, когда с Рыжим к Тольятти ходил. Там какая-то крупная кочевая орда, бродят, вроде где-то между Стерлитамаком и Бугурусланом. Совсем «дикие» выродни, на всю голову контуженные. Говорят про них, что сектанты и что вера у них какая-то совсем безумная. Надергали отовсюду по чуть-чуть, да человеческими жертвоприношениями приправили. И они на самом деле людей жрут. Причем не с голодухи. Как же тот мужик в Тольятти нам сказал? Ритуальный каннибализм, вот. Короче, по вере их стебанутой положено.
Вот это ни хера себе, веселая жизнь! Так, что же делать? С одной стороны — нужно ехать к Полковнику, от успешного контакта с ним вся операция зависит… Вот только как потом с этим жить, зная, что живых людей на такое бросил? Значит — решено!
— Далеко? — коротко бросаю Прохорову.
Тот только сокрушенно кивает. При этом я успеваю заметить, как в глазах его на миг плеснулось удивление. Ну, да, наймитская рожа, за десяток чувалов серебра солдатиков безвинных пострелял, а тут — даже о цене вопроса не поинтересовался.
— Порядочно, под сотню километров, аж возле Бузулука.
— Ясно, тогда спешить нужно, — я нажимаю тангенту рации. — Всем внимание! Общий сбор во внутреннем дворе через десять минут. Со всем барахлом. Время пошло!
— Я не понял, солдатик, а чего мне Полковнику передать? — Горелый явно пребывает в полнейшем обалдении от всего происходящего.
— Пламенный привет ему передай, Павлик. И братский поцелуй в щечку.
От такого ответа бредун впадает в окончательный ступор. Блин, его удар-то не хватит от переизбытка эмоций? Надеюсь — нет, потому как возиться с ним у меня времени нет. Мне еще в комнату за вещами бежать, а то ведь приказ-то отдал и время назначил, а у самого все шмотки еще на третьем этаже под койкой сложены.
