На последний довод Володя только скептически хмыкнул.
— Вова, я же сказал «не видать», а не «нету», — ухмыльнулся в ответ Михаил. — А так, конечно, мимо нашего Руса муха не пролетит, да и ребят он себе подобрал в обучение толковых. Ну, и наводчики в бэтрах спать тоже не должны, иначе я им головы откручу и скажу, что так и было. И долю урежу на фиг. В общем — сидим, отдыхаем, понемногу приводим себя в порядок и ждем дорогих гостей.
Ждать пришлось довольно долго, то ли рации у дозорных бредунов не было, и о нашем появлении Черному Полковнику они курьером сообщили, то ли он думал и решение принимал. Уже давно перевалило за полдень, «автолюбители» дружною толпой вернули к жизни «Ниву», а у костерков уже начали соображать что-то насчет позднего обеда, плавно переходящего в ужин. Внезапно Михаил резво подскочил с бревна, на котором сидел рядом с Володей и прижал ладонь к левому уху, в котором у него плотно сидела «таблетка» наушника, а потом, поправив на груди свой устрашающего вида автомат, весело глянул на Стельмашка:
— Ну, что, Вовка, пойдешь со мной парламентера от Черного Полковника встречать? — поинтересовался он и тут же начал отдавать в микрофон короткие, словно топором рубленные команды: — Внимание всем! Снайперы — контроль и прикрытие. Башнеры — в готовности, огонь только по команде. Остальным — занять оборону. Противник в секторе от ориентира «расщепленная ель» до ориентира «остов автобуса». По местам!
Наемники быстро, но без суеты заняли заранее присмотренные и оборудованные позиции, а Михаил и Володя пошли через заросли орешника вперед, в сторону разрушенного поселка. Подойдя к автобусу, Михаил, по-стариковски крякнув, присел на оторванное колесо, резиновая покрышка которого стала от старости твердой, словно камень, и местами поросла мхом. Опершись спиной на нагретый солнцем ржавый борт, он глянул на замершего рядом Володю:
— Падай, Вовка, в ногах правды нет. Вот тут их и подождем, на виду, чтоб они не подумали, что мы что-то нехорошее замышляем.
— Блин, что-то мне не по себе как-то, — честно сознался Стельмашок, присаживаясь рядом. — Чувствую себя мишенью в тире.
— Не боись, парень, их всего четверо и они сейчас сразу у трех наших снайперов на прицеле. И один из этих снайперов — Руслан Бекетаев, про которого турецкие аскеры в Дагестане и на Терском Фронте друг другу страшные сказки рассказывали. Так что, пусть только попробуют какую-нибудь фигню задумать, «мяу» пискнуть не успеют, как в них дыр понаделают.
Володя самому себе честно признался, что слова командира его не очень-то успокоили, но рядом все же присел, настороженно озираясь по сторонам и крепко сжимая в руках снятый с предохранителя автомат. А вот Михаил, похоже, был либо очень талантливым актером, либо его на самом деле ни капельки не волновало происходящее вокруг. С видимым удовольствием вытянув ноги, он даже глаза прикрыл и выглядел мирно подремывающим. Да уж, похоже, железная выдержка у мужика!
— Ну, и какого хера ты там шаришься?! — не открывая глаз, вдруг гаркнул Тюкалов. — Потерялся, мля, маму ищешь?!
В ответ не раздалось ни звука, только застрекотала где-то неподалеку сорока.
— Да херли ты прячешься? — с ленцой разлепив веки и потягиваясь, продолжил свой, адресованный кому-то невидимому, монолог наемник. — Слушай, лохматый, может, хватит уже в прятки играть, а? Или мне в твою лысину камушком запустить, чтоб до тебя дошло, что я не шучу и на самом деле знаю, где ты ныкаешься?!
Володя только усмехнулся, прикрывшись ладонью. Ну, да, несложно так много знать о противнике, когда в ухе — наушник рации, а на стреме аж три снайпера, один из которых — настоящий профи. В кустах слева от автобуса негромко зашелестело. Похоже, бредун, к которому обращался Тюкалов, решил, что, в самом деле, глупо продолжать прятаться, если противник тебя все равно видит. Ветки орешника раздвинулись, и на выкрошившийся асфальт вышел бредун. Хорошо вышел, сторожко, на слегка согнутых подпружиненных ногах, готовый в любой момент кувырком уйти назад в кусты. Да и оружие свое, явно не новый, но ухоженный АКС-74, он держит грамотно. Сразу видно — воробей стреляный и боец серьезный, не то что казахские скотоводы, решившие в бандитов поиграть. А вот одет он, для бредуна, подозрительно чисто и опрятно: длинный, до середины икры просторный плащ-пыльник из толстой светло-коричневой кожи с отброшенным на спину глубоким капюшоном. Из-под пыльника выглядывают голенища и носы высоких, также кожаных сапог. Вокруг шеи темно-серого цвета шемах, намотанный, словно широкий шарф. Поверх плаща — битком набитая брезентовая разгрузка-лифчик. Издалека его вполне можно было бы принять за ходока, если бы не два серьезных «но». Во-первых, ходоки все же не воины, а барахольщики. И в их экипировке главное — не столько оружие и боеприпасы, хотя и без них в Пустошах долго не протянуть, сколько рюкзак. Большой, вместительный. А у этого даже маленького рейдового ранца за плечами нет. Во-вторых, ни на поясе, ни в многочисленных карманах разгрузки у него не наблюдается самого важного для любого ходока прибора — радиометра. Мало того, на лысой, будто колено, голове бредуна волос нет совсем, даже бровей и ресниц, да и глубокие, давно зажившие язвы на лице и руках говорят сами за себя: когда-то он хапнул весьма немалую дозу, не смертельную, но серьезную. Ходоки в места с таким фоном никогда не сунутся, даже самые жадные и отчаянные. Потому как глупо и бессмысленно. И здоровье потеряешь, и заработать ничего не заработаешь, а то и в петлю угодишь — у солдатиков на дозиметрических постах Бригады с чувством юмора напряженно и к фонящему хабару относятся они крайне отрицательно, как и к тем, кто его на чистые земли с Пустошей протащить пытается. Так что, в том, что перед ним бредун, сомнений у Володи не возникало, только вот был он какой-то не такой, неправильный. Как выразился бы любивший мудреные словечки Рыжий — нетипичный. Типичными были те, которых наемники в Ольховке покрошили, — грязные, вонючие, оборванные. С другой стороны, если уж этот самый Черный Полковник в своей банде армейские порядки завел, то и на внешнем виде его «личного состава» это вполне могло отразиться.
Бредун несколько секунд напряженно их разглядывал, а потом, убедившись, что ни здоровенный парняга, вальяжно, словно на мягком диване, развалившийся на старом колесе, ни пристроившийся рядом с ним молодой пацан ни бежать, ни за оружие хвататься не собираются, подошел ближе.
— Эй, слышь, солдатик, а не заблудились ли вы часо?.. — начал было он, но почти сразу запнулся и замолчал.
Фраза была явно заготовлена заранее, но под совершенно другую ситуацию. Вот если бы он в густых зарослях ткнул этому странному, какому-то преувеличенно беспечному бугаю в затылок стволом и сказал бы то же самое — эффект был бы совсем другой. А сейчас… Глядя в веселые глаза чужака, который пожевывая и перекатывая во рту, словно зубочистку, какую-то короткую тонкую веточку, разглядывал его с интересом, но не как противника, а будто какую-то забавную зверушку… Словом, сразу понятно становилось — и слова не те, и тон не тот, и обстановка не та. Не звучит, страха не внушает. Вот и замолчал он на полуслове.
— Так тебе чего нужно-то? — улыбаясь, поинтересовался у него Тюкалов. — Добровольцев мы пока не набираем, извини… Или ты нанять нас хочешь? Тогда другое дело! Но учти, мы берем дорого.
