— Ну, Курсант, как со стороны смотрится?
— Почти нормально, только присядь еще чуть-чуть и левый ближний ко мне край накидки завернулся, ты его или разверни, или притопи малость.
— Все, понял, давай, дуй на позицию и ушами там не хлопай.
И вот она, ожидаемая нами группа: двигаются толково, можно даже сказать, красиво. Но это их не спасет — они как цель рассматривают кошару, на оставшееся слева болотце даже не взглянули. А зря… Толя, как и было условлено, молчит, огня не открывает, хотя представляю, чего ему это стоит: четыре мишени, словно на стрельбище. Стреляй — не хочу. Но что-то мне не нравится, снова мой «вещун» свербит под крышкой черепа.
— Толя, — чуть слышно шепчу я в микрофон станции. — Эти четверо — мои. На них не отвлекайся, паси тылы. Там подляна какая-то, задницей чую.
Когда между четверкой боевиков и кошарой остается не больше полусотни метров, я, слегка приподнявшись, откидываю край «лохматки» и открываю огонь. Ай, и правда, до чего же шустрые черти! И ведь бил по ним не то что с фланга, почти в спину, и дистанция короткая, и на точность стрельбы я никогда не жаловался… Однако двое успели открыть ответный огонь. Правда, не прицельно, почти наугад, да и пострелять долго я им не дал. Но грязь вокруг меня взметнулась неслабым таким количеством фонтанчиков, причем в непосредственной близости от меня. Но, слава богу, не зацепило.
А вот позади кошары явно что-то не так: сначала слышна какая-то команда, причем, если я не ослышался, — на английском, потом несколько коротких очередей, хлопок подствольника, взрыв, длинная, на полмагазина, очередь — и тишина.
— Толян, ты там как?
— Хреново, но живой…
С чавканьем и хлюпаньем выскакиваю из болота и бросаюсь к кошаре. Видок у меня, наверное, в этот момент тот еще: облепленная грязью и гнилыми стеблями травы лохматая фигура, с которой потоком стекает бурая вонючая жижа. Просто водяной какой-то, ей-богу.
Анатолий сидит на обломке бетонной балки, прислонившись спиной к стене. Лицо и грудь густо залиты кровью. Твою ж мать!!!
— Толя, что такое?
— А, херня, — вяло отмахивается тот. — Кусок кожи со лба содрало осколком, похоже. Крови полно, а раны-то и нету. У тебя воды не осталось, рожу сполоснуть? А то я свою всю давно выхлебал.
— Этих сколько было?
— Двое, обоих наглухо.
— Так, раз все хорошо — не тормози! Времени у нас в обрез! Держи воду. Стрептоцид и бинт есть?
Толя кивает.
— Тогда смоешь кровь, порошком рану засыплешь, повязку наложишь — и рвем когти. А я пока жмуров ошмонаю.
Ой, мама дорогая, а покойнички-то непростые. У всех на рукавах вместо ставших уже привычными «бошек» — очень хорошо выполненный шеврон: мускулистый мужик, с задранной к луне волчьей головой. И надпись на чеченском — «Пам». Угу, «Оборотень», значит? Ню-ню… Да уж, вряд ли бандиты, скорее — группа по борьбе с диверсантами, вроде фашистских егерей или советского СМЕРШа. Похоже, пропавшие в последнее время группы разведки и ОсНаза — их рук дело. Режу шевроны и обнаруженные на шеях жетоны на кожаных ремешках, из подсумков вытаскиваю магазины и гранаты, сфотографировать тоже не помешает, но это уже Курсант пусть занимается, когда с перевязкой закончит.
Обобрав «своих», бегу вокруг кошары к Толиным. И замираю как вкопанный. Нормальный такой сюрприз!
— Толя, ты закончил?!
— Угу.
— Тогда мухой с фотоаппаратом сюда! Да шевелись ты, муха сонная!
Фотографировать тут действительно есть что. Кроме трупа обычного, хотя и слишком хорошо экипированного для бандита боевика, лежит труп… Ну, даже не знаю… Афрочеченца, наверное. Одним словом, лежит на камушках самый что ни на есть обыкновенный негр. Возраст установить сложно — Толя пальнул из подствольника, не сообразив, что дистанция для постановки ВОГа на боевой взвод маловата. Зато попал удачно. Вот и лежит бедный негрила почти без головы — только шея да нижняя челюсть уцелели, остальное — в клочья. Но, судя по рукам, — уже не молод был мужик, далеко не молод, лет пятидесяти, как минимум. Но при этом сохранил очень приличную для своих лет физическую форму: плечи широкие, шея мощная. И бицепс, когда я отхватываю левый рукав, вполне внушительный. Да еще и татуировка USMC на плече никаких сомнений не оставляет. Похоже — инструктор, бывший американский морской пехотинец. Эх, родной, далековато тебя занесло от Форта Брэгг, или где там вас дрессировали…
[16]
Да и хрен с тобою, за что боролся, на то и напоролся! А вот автоматик у тебя, дружок, зачетный. Вернее, сам-то автомат — обычный АКМ, но вот «обвес» на нем — песня с припевом: настоящий, еще довоенный, но в отличном состоянии TDI
[17]
— приклад, пистолетная рукоять, цевье со штурмовой рукояткой, даже оптический прицел имеется. А где ж ты, братское сердце, коллиматор-то «посеял»? Или в ваш «чепок»
[18]
батареек не завезли? Хотя черт бы с ним, с коллиматором! Где б я сам на него батареи брал? А оптика, чего ей будет? Не роняй, гвозди ею не забивай, и будет все в ажуре! Нет, мимо такого пройти… «На это я пойти не могу!» Значит — автомат забираю с собой. Тяжело, конечно, но оставить такое — «жаба» точно не подпишет. Она мне до сих пор «Лендровер» не простила! А чего у тебя, братское сердце, еще имеется? Я не то что сильно жадный, просто любопытный — до жути. Ага, на шее, кроме чеченского, еще и пара стандартных американских «dog tags»
[19]
из нержавейки. Можно почитать и выяснить, кем ты был, да только времени нет, так что — потом, на досуге. На голени — заводские пластиковые ножны с торчащей из них наборной кожаной рукоятью и тяжелым навершием. Тяну рукоять вверх, обнажая длинный матовый клинок. Ух, ты! Настоящий морпеховский Ка-Бар! Помнится, с таким Шварценеггер Хищника по джунглям гонял в одноименном фильме. Никогда бы не подумал, что доведется в руках подержать! А что у тебя еще есть? Так, кобура. А в ней отличный американский «Кольт 1911»… Был… Пока не словил сразу несколько тяжелых чугунных осколков практически в упор… Ой, мля, как обидно!!! Что ж я невезучий такой?! Сначала «Лендровер», теперь еще это. Нет, точно теперь неделю спать от расстройства не смогу, а может, даже и кушать. Погнали дальше — бинокль в чехле. Ну, с этим сразу все понятно. Встречи с осколками Ф-1 даже железный «Кольт» не выдержал, куда уж до него обрезиненному пластику покойного «Льюпольда»: из пробитого кордурного чехла достаю разбитый корпус и высыпаю кучку стеклянного крошева. Зато в качестве компенсации за все предыдущие расстройства мне достается радиостанция. Да не простая. Куда уж там простеньким пластиковым «портативкам»… Настоящая американская Falcon ELEC, причем новой (ну, на 2010 год новой) модели AN-PRC-152. Да не одна «труба с антенной», подвешенная к РПС, как и у меня, на спине за левым плечом, но еще и с каким-то дополнительным блоком в «мародерке» на пояснице. Мамочка моя! Я ж такие станции только в кино да на картинках видел. Эта «красавица» — не просто радиостанция, в ней «приблуд» всяких — мама не горюй! Батарея заряд до недели держит, а радиус приема — не меньше пятидесяти километров, правда, на равнине. Но и в горах, думаю — не меньше тридцати. Блин, да она разве что кофе по утрам не варит и колыбельные на ночь не поет! Была еще и «говорилка», ну, типа «хендс-фри», но с ней в момент попадания Толиного ВОГа в голову американского морпеха приключилась «маленькая неприятность». И остался от «говорилки» только испачканный кровью витой проводок. Да и бог с ним! И так трофею просто цены нет! Беру, даже если придется ради этого грыжу заработать… Была у американца при себе и карта, но, к сожалению — «правильная». Именно такая и должна быть у настоящего разведчика — никакой информации о своих. Да вдобавок еще и все надписи на турецком. Но это и не важно, все равно забираю.
