Анчар помогал, чем мог, всюду совал мокрый нос, все старался погрызть, попробовать, пытался даже ящики зубами тянуть.
— Когда коня подковывают, и осел свою ногу сует, — недовольно констатировал пока что еще отшельник и звонко шлепнул пса тяжелой ладонью по заднице, да так, что зверь присел. — На тропу иди! Наблюдать! Выполняй!
Удивительно, но Анчар спокойно послушался, потрусил наверх.
Радио у Автандила имеется, антенна стоит на вершине внешнего скального «кольца». Но связь очень специфична: связаться можно лишь с Морским Постом (не всегда) и с Маяком — это почти надежно. Ни до Дальнего Поста, ни тем более до Замка дотянуться невозможно — горы перекрывают радиосигнал.
Хорошо в Балаклаве, уютно.
Ужин оказался шикарным настолько, насколько это может организовать солидный грузинский мужчина, решивший произвести на гостей неизгладимое впечатление. Получив массу удовольствия — эмоционального и кулинарного, — мы легли спать, кто на судне, кто в гостевой половине второго домика… Ночью, говорят, сильно шумел океанский прибой и долго кричала какая-то скандальная ночная птичка. Я ничего не слышал, уснул раньше всех, спал как убитый.
Уходили с рассветом, еще темно было — на трех машинах, все мотоциклы ямаховские, я на своем любимом всепонтовом круизере XV1900A Midnight Star, Джай с Ленни — на внедорожных байках XT1200Z.
Все собрано, заправлено, багажники укомплектованы, набиты под завязку, особенно на круизере, места много, двигатель мощный. У меня стоят четыре канистры с топливом, на байках еще по одной имеется — такого запаса хватит, чтобы до самого Замка доехать. Вода питьевая — немного, будем идти вдоль русла, наберем по факту, сухпаи, на всякий случай тент — это вместо палатки, немного компактной котловой посуды.
И конечно же оружие, уже привычный набор: я и Джай с винтовками, ребята еще и со своими «томми». «Хаудахи» и гладкая «беретта» в креплениях впереди, на случай лобовой пальбы по дурному зверю. Так что с этим все нормально и понятно.
Гораздо сложнее дело обстояло со связью. Для переговоров между экипажами предусмотрены компактные рации ближнего боя, а вот сможет ли «Северок-К», установленный на заднем багажнике круизера, дотянуться в окружении таких гор до мобильного пункта связи на Пакистанке — это большой вопрос.
По плану операции Юра Вотяков должен до завершения силовой фазы встать где-то на сотом километре дороги. А вот мне бы надо начать вентилировать обстановку как можно раньше — будем пробовать дотягиваться до сорокового километра. А как с Пакистанки сигнал пройдет, сможем хоть что-то услышать, если сами онемеем, горы не помешают ли? И хватит ли дальности у радиоузла? В армии, помню, на старенькой Р-111 давали дальность 220–250 километров на V-образную антенну. А у Вотякова аппаратура еще мощней, должно получиться.
Первые тридцать километров предстоящего пути нам уже известны, мы с Ленни прошли их еще в прошлое посещение — это и была основная цель предварительной экспедиции. Дальше начнутся настоящие Дикие Земли, неизведанные, опасные, непредсказуемые, и что нас там ждет, одни лишь Писатели знают.
После довольно крутого подъема в гору тропа, вдоль которой, перескакивая по камням, стремился к Балаклавской бухте небольшой ручеек — Балаклавка, — вышла на скальную полку шириной метров пятнадцать, проходящую вдоль пугающего отвесного обрыва, потом пошла по вытянутой горной долинке, по геодезической сути — это и есть перевал.
С перевала широкая тропа, превращаясь в этом месте в нормальную, хоть и не торную дорогу, на которой и две машины разминуться смогут, спускалась в длиннющую долину среди гор, где начиналась другая речка, текущая на север, к Пакистанке. Вот вдоль нее и пролегает пока наш долгий путь.
Лежащая внизу зелено-желтая осенняя долина — огромный вытянутый горный каньон с высокими, до километра в начале, бортами, однако стенки не отвесные, пологие, подобные нормальны для Путоран, например. Благодаря этому обстоятельству солнечный свет в достатке проникает в долину — две широкие пестрые ленты высокогорного разнотравья тянутся вдоль всей грунтовки и ручья, в меру меандрирующего среди скальных выступов.
Красно-коричневые скалы, а на них невысокие хвойные деревья, поднимающиеся до четверти высоты склонов. Странный разлом. Ручеек невелик, лишь постепенно он начинает превращаться в реку, по мере вбирания в себя столь же крошечных боковых притоков. Однако ширина ущелья впечатляет: в самом широком месте она достигает километров четырех, пожалуй. Не по речке горки. Точно, Смотрящие выпилили, итог «ручного управления».
А нам все едино, не привередливые — что дали, по тому и катим.
Каньон мы прошли быстро, хотя скорость маленькой колонны была невелика, в среднем километров 25–30 в час. Предпосылок для разведдеятельности практически не было: люди тут не жили.
Что для меня странно: зверовому охотнику тут самые угодья, непуганого зверя много, есть места для засад и удобных позиций для стрельбы сверху. Вряд ли в речушке на этом участке водится форель, впереди наверняка есть сливы и водопадики, но чуть дальше уже можно будет пробовать. А вот на обильную боровую дичь рассчитывать не приходится — редкие рощицы, разбросанные по долине, к тому не располагают.
И тем не менее люди этот оазис для жизни не определили. Почему?
Гаруд мы не видели ни разу, а пещерник по-настоящему страшен и опасен лишь в первый раз, при должном спокойствии и опыте два стрелка с гладкоствольными ружьями вполне способны справляться с этим чудовищем.
Идущая первой Ленни внезапно остановилась, опустила ногу, достала бинокль. Рядом встал Джай, а потом и я подкатил.
— Что тут у вас?
— Бараны горные стоят! Как игрушечные. Смотри, чувак, справа на гребне, за длинным распадком. Да нет, выше, выше, под останцем!
— О! Вижу. Красавцы!
Баранье стадо, которое не сразу и отыщешь — окрас под цвета окружающих скал, — заметив внизу непонятные движущиеся предметы, как всегда в таких случаях, стояло неподвижно, у них адреналиновая подпитка работает по-другому, на скалах прыгать от испуга — верная смерть. Застыли. А довольно далеко до рогатых, хорошее зрение у сильфиды.
Я громко хлопнул в ладоши, свистнул.
— Зачем!
Группа горных баранов, высматривающих нас с крутого склона горы, сразу пришла в движение, траверсом убегая в ущелье, на задницах сверкнули белые пятна, а я в очередной раз удивился удивительной сенсорике диких животных — человек ни за что не услышит такой звук и на таком расстоянии.
— Наверное, вкусные, — предположил индус, откладывая бинокль.
— А что, у вас в высокогорье таких нет? Или подобных.
— Даже в тех краях, Тео, живет такое количество голодных людей…
По мере нашего продвижения по каньону горы понижались, причем с левой, западной стороны быстрей, чем справа от нас, — там, вдали, даже просматривались вершины с белыми шапками не растаявших и к осени снежников. Дорога постепенно прижималась к левому склону. Еще немного, и началась широкая подошва, поросшая густым высоким лесом: высокие чинары и вязы, буки и сосны. Вот тут всего доброго хватает. Здесь бы и встать селением. Но не тут-то было.
