— Да что тут у вас шпионить! — возмутился я: посмотрим, что он скажет, как проявится. — Вся армия на виду, вооружение понятно, структура тоже.
— Ты так думаешь? — хитро посмотрел на меня Франц Нойнер, опять проговорился. — Впрочем, таких разговоров лучше и не начинать. Обходи острые углы, Тео, и все будет нормально. Посмотрят в спину и отстанут. Хотя ты прав, проявление боевых качеств чужаком — повод к усилению внимания.
То-то и оно.
С другой стороны, никакого прессинга или ограничений сверх общепринятых я на себе пока не ощущаю. Качественную сканирующую радиостанцию мне продали, в канал-заказах не ограничили, в награде — молодцы — не обидели, шарахаюсь я по всем доступным местам, а «запреток» по относительной площади тут мало.
Что я хочу свалить — так нет тому подтверждений, как нет и поводов так думать. Планов типа не скрываю, рассказываю всем о предстоящих поездках. Ценность Феди как носителя уникальной информации, судя по всему, пока не определена. Информации о Спасателях в обыденных разговорах анклава нет, ни разу не слышал, хотя пару раз осторожно подводил собеседников к этой теме. Ну а уж если бы они знали, что Федя — Спасатель, то контролировали бы жестко, скорее всего, уже сидел бы в комфортабельной камере, может, даже с телевизором и видом на Рейн, — до момента использования. Впрочем, могут просто подозревать. С неясностями.
Однако если заинтересованные лица во главе с Отто Бахманном почувствуют готовность к «свалу», сигуранца вполне может под любым предлогом воспрепятствовать подвижкам. Информацию русским, или кому там, тащит, оружие у него уже нехилое, джип не из худших, лодочка кавайная. Зачем упускать ништяки?
Я не гражданин анклава, хоть заяву на получения гражданства, для успокоения и отвлечения, подал. Тезис: «Пока полезен, не трогают. Станет ясно, что полезность иссякла, — в лагерь, за колючку, к африканцам, вкалывать во славу короля» — сомнителен: базельцев в лагерь не кидают, новеньких белых тоже: предупредили бы, уже есть кому.
Ладно, будем посмотреть.
— Франц, все забываю спросить, — решился я. — А что вы вообще там делали?
Не отвечает Франц, думает.
К столу неслышно подошла Дебора, маленькая пухленькая официанточка, очень милая и аппетитная. Если у Феди есть постоянная подруга, это еще не значит, что Федя импотент: на женское реагирую нормально. Профессионально улыбнулась сразу обоим, поставила на стол мое второе — жареные колбаски. Даром, что ли, я кабанов Монике таскаю в промышленных объемах. Колбаски хороши, кабанятина классная получается, особенно после того как я подсказал Монике кое-что по правильному вымачиванию, маринованию и выдержке мяса.
Наконец камрад разродился.
— Мы ждали одного человека, служебный контакт, — неохотно признался гренадер. — Извини, большего сказать не могу, закрытая информация.
— Нет проблем, Франц, нет проблем.
У них везде закрытая информация. Вот чувствую я, что идет какая-то тревожная движуха, а какая, определить не могу — не дают. Кругом запрет.
Все, дальше никаких разговоров, рот занят, только думы…
Награждали меня в Представительстве.
Со мной пошли Рольф и Франц, типа представители и поручители. Ленни, сославшись на головную боль, на награждение не пошла: у нее идиосинкразия на любого чиновника. Когда я извинился за даму, селекты понятливо покивали — знаем, мол… хорошо, Федя, что ты эту «чуму» в приличное место не привел.
Красивые и правильные слова говорил лично директор официального представительства Берна в Базеле, господин Вильям Грубе. Его скромный улыбчивый помощник Отто Бахманн стоял рядом, за длинным столом с белой скатертью. Оба потрясли мне руку, вполне радушно, казалось бы, и глаза-то — до-обрые-э… Или я параноик? Грамоты Теодору не дали, жмоты швейцарские, а жаль — повесил бы в избе, в рамочке, над камином. Наградного значка селекты тоже пожидились вручить. Зато фуелов отсыпали в избытке — пять бочек можно топливом набить. Кредами селекты публично как бы брезгуют, хотя в ресторане ими расплачиваются охотно, самолично видел в «Тиффинсе». Так что кредов мне не откатили. А жаль: самая удобная и ходовая валюта, жизненная.
А вот квоты…
Два квота у меня были, три дали за скальпы команчей и еще десять — за доблесть русскую, во славу Руси. Итого пятнадцать квотов, а это тридцать килограммов живого полезного веса канальной поставки! Целый капитал, как сказал Рольф.
Бери, Федя, ни в чем себе не отказывай. Я и не отказывал.
По совету друзей откладывать не стал — и прямо там же направился в отдел заказов. Очень мне было интересно, как это выглядит, как происходит заказ. Все оказалось прозаично — у ребят колоссальная информационная база, а запросы ни разу не оригинальны: поперечные флейты и собачьи нарты заказывают редко.
Первым делом я набрал оптики. В жизни ничего подобного не имел, кое-что видел у наиболее состоятельных друзей, о прочем только слышал или читал. Честно скажу, чертовски сложно понять, осознать и привыкнуть к тому, что стоимость заказываемого не имеет ни малейшего значения — ну не бывает так! Фантастика! Только и только вес.
Отдельно меня предупредили, что «сдачи» в этой процедуре не бывает, и мне стоит заранее назвать позицию, которую «досыплют» после поставки основного груза. Выбрал патроны к карабину, решив, что пистолет лишний раз выпячивать не стоит: все же опасаюсь.
Для начала выбрал тепловизор — «FLIR Scout» TS32r Pro, видел такой у одного олигарха, на овцебыков, идиот, прилетал с ним охотиться. А те стоят неподвижно, их за многие версты и так видно. Ох, ладно… Декларативно прибор пробивает на 1280 метров, по факту практической пользы — метров до семисот, в тайге еще меньше. Дикая вещь! Матрица 320x240, объектив 65 мм, запись на видео, SD, USB, все дела. Их взял две штуки — себе и Ленни. На старой Земле такой девайс в магазинах стоит за 400 тысяч рубликов. Аж страшно в руки брать.
Потом решил взять хороший прицел на маузер. Гулять так гулять, как иначе — и я полез в «крутой раздел». Взял, правда, не самый дорогой в линейке фирмы, а тот, о каком отзывы слышал: SWAROVSKI Z6i 1,7-10x42 SR, 4A-300-I с подсветкой точки. Стоит он… лучше бы вообще не знать таких цифр. С кронштейнами мне ребята посоветовали не морочиться — после подберем, мол.
Вообще-то я стреляю с открытого — так учили, так и научили. Стреляю по старинке, патронов много не беру и много не трачу. Тут такой нюанс. Эвенки не жгут патроны пачками ради тренировки: нет такой возможности, да и цели. Детей учат сначала стрельбе из лука, ставят мышцы, глазомер, наблюдательность и особую философию стрельбы. Спокойную. Дадут пять патронов, посмотрят старики на твой результат, покачают головой — и ходишь потом как оплеванный, неуч непутевый. Поэтому, ребята, очень стараешься. Очень. Учишься дыханием работать, пальчиком, телом, без выстрела неделями целишься, наводишь. Нет патронов в избытке — дорого очень! А зверя добывать надо. Поэтому у коренных таежных охотников огромное чувство ответственности за каждую выпущенную пулю. Мажешь — переживаешь искренне, очень остро, даже если и никто не видит. Огромное значение придается тренировке зрения, развитию зоркости. Например, сидишь на холме и смотришь в бесконечность, сеансами минут по тридцать, расслабляешь глазные яблоки, чтобы глаза встали параллельно.
