Русановы и Северцевы мгновенно подружились и возвращаться в
Россию решили вместе – через Французскую Ривьеру, через дивную Ментону, где
побывать Русановы сначала не сочли нужным, а теперь раскаялись в этом. Ехать
следовало через Милан, но не останавливаясь там, а только пересев с одного
поезда на другой. Однако в Милан поезд из Венеции пришел с опозданием, почти в
обрез к отходу другого. На пересадку времени почти не оставалось! Чуть только
паровоз заполз под великолепный стеклянный купол миланского вокзала, на русских
набросилась орава носильщиков. По паническим крикам и пылким жестам стало
понятно, что поезд во Францию сейчас отойдет, надо спешить, надо бегом бежать,
их проведут самым коротким путем – через рельсы.
Носильщики подхватили портпледы и чемоданы и в самом деле
побежали, путешественники ринулись за ними. И тут, на каком-то запутанном
переходе, компания нечаянно распалась. Старший Северцев с внучкой Ирочкой и
Эвелина оказались втроем на главной платформе; все остальные, в том числе
Русанов, с чемоданами и деньгами, были увлечены носильщиками дальше и пропажи
спутников не сразу заметили. Старший Северцев, у которого были документы,
билеты и деньги всей компании, совершенно справедливо решил, что надо ждать в
Милане, пока остальные не отыщутся. Он сходил к начальнику станции, сделал
заявление – и повел внучку с Эвелиной в ближайший к станции отель «Кавур».
Ирочку уложили спать, а Северцев с Эвелиной пошли в ресторан.
Потом Северцев говорил, что Эвелина, доселе спокойная,
уверенная, что приключение закончится благополучно, вдруг сделалась очень
странная, нервная, все время на грани то слез, то хохота. Северцев решил, что у
дамы вполне понятная истерика, и отправил ее в конце концов в номер спать.
Тем временем прочие путешественники, после стремительного
бега за итальянцами, чьи крики способны заморочить головы не только
встревоженным людям, но и флегматичным слонам, были посажены в какой-то поезд,
до отхода которого оставалась одна минута. Им вслед бросили чемоданы,
захлопнули дверцу вагона – и состав тронулся. Каков же был ужас пассажиров,
когда обнаружилось, что, во-первых, господина Северцева-старшего, Ирочки и
Эвелины нет, во-вторых, что поезд идет не на французскую, а на швейцарскую
границу (носильщики перепутали!), а в-третьих, не выгруженный в Милане багаж
ушел в Турин.
Стоя в проходе вагона, бросаемые от стенки к стенке,
Северцевы громогласно упрекали друг друга: «Это вы виноваты, сударь!» – «Нет,
вы, сударыня!» Русанов стискивал зубы, чтобы не взывать бессмысленно к вышним
силам. Тем временем поезд мчался во мраке ночи невесть куда, и кондуктор со
сладчайшей улыбкой заверял, что первая остановка не ранее чем через два часа.
И вот среди ночи компания выгрузилась на неведомой станции,
перрон которой был увит плющом и виноградом. Посмотрели на указатель – Павия.
То место, где в 1525 году французы были биты испанцами, после чего Франциск I
попал в долгий плен к Карлу VIII, откуда смог выйти только женихом его сестры
Элеоноры… Русанов этого, правда, не знал, однако Северцевы, такое впечатление,
знали все, в том числе и одиннадцатилетний Сережа.
Отдав должное краткому историческому экскурсу, отправились
искать начальника станции. Он, конечно, спал, от него, конечно, сильно несло
вином, и разбудить его, а главное, втемяшить ему в голову, что именно
произошло, стоило немалых трудов. Перебивая друг друга, путешественники
твердили на очень условном итальянском c примесью французского:
– Signor barba bianca con signora e signorina perdita
Milano. Les bagages aussi!
[39]
Начальник слушал с добродушным выражением. Подумав, наконец
произнес на ломаном французском:
– Le vieux monsieur se retrouvera, la dame et la
demoiselle, – последовал жест неуверенности, – peut-e?tre, les
bagages, – категорическое качание головой, – jamais!
[40]
Это прозвучало так обезоруживающе, что путешественники
невольно расхохотались, забыв все тревоги. Начальник, также похохатывая,
посадил их в обратный поезд, и к утру они были в Милане, где легко отыскали
Северцева и Ирочку. Багаж тоже вскоре нашелся.
Зато Эвелина исчезла.
Потом, уже вернувшись домой и привыкнув жить так, как он жил
теперь, – вдовцом, Константин Анатольевич прочел «Итальянские стихи» и все
думал, отчего же Блок не был в Милане… и отчего они с Эвелиной – были? Надолго
этот бессмысленный вопрос сделался для него символом полной бессмысленности
случившегося. Ответа на него не было точно так же, как не было выхода из того
тупика, куда сам себя загнал Русанов.
* * *
...
«Петербург. Число бастующих рабочих достигло 85 тысяч
человек. В столице закрыты на неопределенное время заводы: Путиловский,
Балтийский судостроительный, новый и старый Лесснера и Гальске, «Людвиг
Нобель», фабрики Невской ниточной мануфактуры и ряд других фабрик и заводов. В
закрытых предприятиях работало свыше 60 тысяч человек. На неопределенное время
закрыт и завод «Треугольник».
Санкт-Петербургское телеграфное агентство
...
«Ввиду резкого несоответствия между спросом и предложением
на нефтяном рынке Министерство торговли и промышленности внесло в Думу
законопроект, разрешающий для всех категорий потребителей бесплатный провоз
из-за границы нефти и неочищенных нефтяных остатков».
«Русские ведомости»
* * *
– Спасибо, братец, на чай прими! – Аверьянов сунул
в руку проводника, стоявшего у ступенек вагона, рублевку (тот сдернул черную
фуражку с буквами «ГЖД», сокращением от «Городская железная дорога», на
околыше, согнулся в поклоне, топорща на спине черную гимнастерку, аж задохнулся
от счастья, аж забулькал что-то, словно вскипевший чайник!) и осторожно пошел
по перрону, не заботясь о багаже, который велено было отправить домой, на
Студеную.
Сделал буквально два шага, как кто-то нагнал сзади, тронул
за локоть:
– Игнатий Тихонович, здравствуйте, извините
великодушно, что беспокою…
Аверьянов удивленно обернулся – его никто не должен был
встречать.
– Георгий Владимирович? – удивился еще больше,
протянул руку начальнику сыскной полиции, с которым был хоть и шапочно, но все
же знаком. – И вам здравствуйте! Неужто тоже из Москвы возвращаетесь? В
котором же вагоне ехали, коли я вас не видел, неужто во втором классе? В
демократа играете? Ну а для меня комфорт прежде всего, люблю поспать под стук
колес…
