Жители Энска с трудом воспринимали нововведение: не тупое,
неподвижное сидение за праздничным столом, а открытый буфет, уставленный закусками.
Здесь же стояли чистые тарелки, приборы… Подходи да бери, что и кому нравится
да сколько хочется! Конечно, стерляжьей ушицы стоя не похлебаешь, да ее здесь и
не предлагают, но заливное стерляжье, да и щучье было отменным и очень нарядно
смотрелось в обрамлении свежей зелени! И вообще, еды море, красиво поданной,
хорошо приготовленной. Но гости к буфету подходить робели, европейской манеры
стеснялись, и нанятые на вечер официанты из «Театрального ресторана» сбивались
с ног, не поспевали всех обнести вином, от спешки оскальзывались на паркете, по
которому вчера несколько часов танцевали полотеры.
Лидия высмотрела в толпе «ласточку»
[22] ,
сделала знак. Молодой официант проворно понесся к Михаилу Павловичу, однако
купца уже кто-то отвлек разговором, и он начисто забыл, что собирался выпить за
Лидию: рассеянно проглотил содержимое своего бокала и протянул официанту, чтобы
налил еще.
«Эх, деревня, хлещут шампанское, как воду, а ведь это не
какое-нибудь копеечное «Абрау-Дюрсо», а настоящее «Асти»! – чуть не ахнула
Лидия. – Пора пригласить их за карточные столы – пусть играют, кто хочет,
по маленькой. Да и по большой можно!»
В этот момент за спиной зазвучал голос:
– Какой-то внезапный у вас дом, Лидия Николаевна!
Лидия оглянулась и с трудом заставила себя блеснуть
приветливой хозяйской улыбкой:
– Что же в нем внезапного, Григорий Владимирович?
– Георгий, с вашего позволения, – с улыбкой поправил
красивый черноволосый господин, более, с точки зрения Лидии, похожий на актера,
чем на начальника сыскного отдела провинциальной полиции. В самом деле – в
одном из домов, которые Лидия успела посетить за время недолгого своего
пребывания в Энске, она увидела фотографическую карточку идола местных
барышень, актера Вознесенского. Жгучими и в то же время мягкими черными глазами
и волной темных волос Смольников очень на него походил. Ну и фигура у него
отличная – Лидия, которая была большой ценительницей красивых мужчин (и никогда
не скрывала этого!), сразу оценила статного господина. Одет он был в смокинг,
который года два назад вошел в моду в обеих столицах и наконец-то дотащился и
до провинции. Эта несколько вольная одежда сидела на Смольникове превосходно.
Замечательно смотрелась также белоснежная рубашка без обычного галстука, но с
черным бантиком вместо оного и черными же пуговками.
«Экий щеголь, мог ведь в мундире явиться, бряцая шашкой, а
каков пришел!» – с удовольствием подумала Лидия.
Остальные гости явились либо в тройках, либо в визитках,
причем, несмотря на дороговизну ткани, все смотрелось топорно, неладно сшито. И
еще эти толстенные, в руку толщиной, часовые цепочки… Небось в жилетных
карманах самая дешевая продукция, пусть на ней даже и значится «Лонжин» или
«Павел Буре». Именитые производители не гнушались штамповать изделия из
самоварного золота и драть втридорога за марку. Русские купцы покупали эти часы
с восторгом. Провинция, ну чего вы хотите!
Жена Смольникова, Евлалия Романовна, тоже выглядела
необычно: сильно накрашенная, набеленная, нарумяненная, в золотой сетке на
волосах, в укороченном и сильно зауженном книзу платье – последняя, очень
авангардная модель, Лидия не решилась надеть такое смелое платье на прием, хотя
ее постоянная портниха Надежда Ломанова из Москвы обещала, что в самый короткий
срок изготовит такой модный туалет, от которого все местные щеголихи умрут на
месте. Но Лидия очень тонко чувствовала, в чем можно появиться на людях. И на
каких людях – в чем именно. Ну что ж, она ведь не бывшая актриса, как госпожа
Смольникова, она всего-навсего супруга управляющего гигантским, хоть и
провинциальным заводом, а потому должна выглядеть достаточно респектабельно и
даже чуть консервативно на большом приеме, устраиваемом к тому же в первый раз.
В чем она наносит частные визиты, в чем принимает на своих журфиксах – это ее
дело, но первый официальный прием… Впрочем, ее бледно-синее платье никак не
назовешь старомодным, оно всего лишь самую чуточку простовато (та самая
простота, которая обходится владелице куда дороже всякой вычурности!), из
украшений только уральские аметисты. Лидия вообще любила цветные камни, хотя
они, конечно, не были в повсеместной моде (зато стильные небывало!) и меркли
перед сверканием бриллиантов, которыми были с ног до головы увешаны остальные
дамы. Ну что ж, хозяйка и не должна быть одета наряднее гостей! Хотя Лидия не
назвала бы это правило общепринятым. В прошлую пятницу, когда она была у
Рукавишниковых, Ирина Гавриловна ослепляла дюжиной бриллиантовых колец, от
которых пальцы просто не гнулись. Серьги оттягивали мочки ушей чуть не до плеч.
Шелка, конечно, прибыли прямо из Парижа, как тот гоголевский суп – на пароходе
в кастрюльке! Модный цвет бордо с переливом ей чудовищно не шел… И все же Лидия
смотрела на расфуфыренную даму дружески, с симпатией, а главное, с
благодарностью: ведь она оказалась источником совершенно бесценных сведений!
Да, Энск за истекшие двадцать лет, конечно, вырос, конечно,
расстроился, обогатился новыми красивыми зданиями и церквами… Трамвай вон пошел
по главной улице, открылся Коммерческий институт… Дороги несколько улучшились…
А все же он как был большой деревней, так и остался ею. Все всё про всех знают,
и стоит только умело, в нужный момент вставить наводящий вопросик, как на него
тут же будет дан самый пространный ответ. Сколько Лидия наслушалась
всевозможных семейных тайн! В том числе и тайн начальника сыскного отдела,
который сейчас стоит перед ней и делает комплименты дому управляющего.
Оказывается, у него в прошлом была какая-то любовная история, но девица
приревновала его к актрисе Евлалии Марковой и, окончив курсы сестер милосердия
при Кауфманской общине, сбежала – вы только вообразите! – на японскую
войну, где и сгинула бесследно. А девица была совсем не простая – сыщица! Про
то, что бывают женщины агентессы полиции, осведомительницы, Лидия раньше знала,
но чтобы сыщица… чтобы в официальном штате состояла…
[23] Да,
великая вещь эмансипация!
