Взглянув на стол перед Инной, он с трудом подавил
нервический смешок: конечно, несостоявшееся пари было бы им выиграно вчистую.
Интересно, Инна поделилась окороком с кем-нибудь из соседнего кабинета или,
может, с лакеем? Не могла же она столько съесть за какие-то четверть часа!
А вот и котлетка пожарская! И фунтичек такой розовенький
сверху, красивенький такой, жаль, съесть его нельзя, он бумажный, зато можно
съесть и сочную котлетку, и сухарики желтые, сквозящие маслом, и картофель
жареный, и грибной соус… Эх, кабы можно было жизнь прожить, вкушая одни
котлеты, это была бы прекрасная жизнь!
С трудом подавляя желание вцепиться в котлету прямо руками
(все-таки он страшно изголодался на нервной почве!), Гаврилов спросил у лакея
бумаги, написал записку и приказал отнести в игорный зал такому-то господину,
который сидит у стола преферансистов.
Инна, безостановочно работая челюстями, слушала описание с
интересом.
– Он в самом деле красив, этот молодой человек? –
спросила, когда лакей вышел.
– Инна, у нас нынче поезд в Москву, – не без
укоризны проговорил Гаврилов, глядя, как затрепетали ее ноздри.
– Ну, до поезда еще многое можно успеть!
– Вы же сказали, диван маленький! – ехидно
хихикнул он.
– Да уж как-нибудь…
– Слушайте, у меня с этим человеком серьезный разговор,
от которого зависит судьба поручения, данного вам Лениным! – чуть ли не
взмолился Гаврилов.
Инна пожала плечами, отложила вилку, встала и наклонилась
над ним:
– Ну, если вы так хотите, чтобы я оставила в покое
вашего протеже, надо было Бориску взять с собой. А теперь придется вам за всех
отдуваться.
«Ого, ого… Неужели извозчик угадал?!»
Гаврилов с тоской поглядел на вожделенную котлету:
– Да я есть хочу!
– Ничего, потом ваш аппетит только улучшится, –
сказала Инна, рывком поднимая его со стула и прижимаясь бедрами к бедрам.
– Остынет же котлета! Да и окорок ваш! –
пророчествовал Данила Ильич, уже начиная волноваться.
– А вы быстренько, быстренько…
В самом деле – управиться удалось быстренько.
Довольно улыбаясь, Инна села за стол и принялась есть с
удвоенной скоростью. Впрочем, Гаврилов тоже не отставал, и через пять минут от
котлеты осталась одна добрая память. Надо же, а он-то думал, что с человеком, с
которым ведутся дела, Инна ни за что не станет… Темпора, так сказать, мутантур,
и мы туда же!
Стукнули в дверь, появился лакей:
– Пардоньте-с, ваше сиятельство, к вам господин-с,
которому вы записочку слать изволили-с.
«Крепкие нервы у господина-с, – насмешливо подумал
Гаврилов. – Держался до предела. Ну и хорошо, а то ввалился бы раньше… ни
к чему, совсем ни к чему!»
– Проси, голубчик.
Лакей вышел, придержал дверь:
– Просят-с. Пройдите-с.
Вошел высокий молодой человек, при виде которого Инна
прерывисто вздохнула.
«Н-да!» – подумал обиженно Гаврилов, но тут же скроил самое
приветливое выражение:
– Добрый вечер, господин Аксаков.
– Не пойму, откуда вы меня знаете? Я так не имею
счастия быть знакомым с вами, – ответил Дмитрий. Ну да, это был именно он,
Дмитрий Аксаков.
– Да и без надобности нам с вами знакомиться, –
добродушно сказал Гаврилов. – Довольно, что я знаю о вас от общей нашей
знакомой. Мое же имя, отчество, фамилия вам ничего не скажут, только память
обременят избыточно. Если угодно будет как-то обратиться, можете назвать Иваном
Ивановичем Ивановым. Имя – это такая чепуха, оно, сами знаете, умрет, «как шум
печальный…
– Волны, плеснувший в берег дальный, как зов ночной в
лесу глухом», – перебив, закончил цитату Дмитрий и вынул из глаза
монокль. – Слова сии считает своим долгом процитировать всяк, кто желает
сохранить инкогнито. Они уже в зубах навязли, этакая банальность!
Голос его зазвенел, и Гаврилов с удовольствием
констатировал, что Аксаков очень взволнован, еле сдерживается, хотя и продолжал
хорохориться совершенно по-мальчишески, при этом косясь на Инну. Понятно,
молодой петушок решил перед красавицей выставиться… Нет, шалишь, брат, с тобой
все кончено, отгуляли кони в поле!
– Однако не обольщайтесь, думая, что я так уж сильно
мечтал его узнать, – продолжал петушиться Дмитрий. – Просто интересно
стало, что вы имели в виду, когда писали это!
Он швырнул на стол записку, и Инна с интересом прочла:
«Желательно поговорить о прошлом. Я все знаю. Привет от Морта!»
– Хм! – сказала она и отрезала еще ломтик окорока.
– Да вы садитесь, Аксаков. Может быть, желаете с нами
поужинать или выпить? – любезно осведомился Гаврилов.
– Благодарствую, я сыт.
Но все же он сел и спрятал монокль в нагрудный карман
визитки.
– Отлично. Тогда не будем время терять, –
прихлопнул по столу Гаврилов. – Обстоятельства складываются для вас
благоприятно, Дмитрий Дмитриевич. В любое другое время я изрядно помотал бы вам
нервы, загадывая загадки и постепенно приводя к серьезному душевному
расстройству, после которого вы бы сами приползли ко мне, моля о пощаде и
соглашаясь на все, что я предложу. Но сегодня… У меня остались буквально
считаные минуты, чтобы поговорить с вами и дать вам возможность выбрать способ
дальнейшего существования.
– А что в банке? – спокойно спросил Дмитрий.
– Вы совершенно точно выразились, господин
понтер! – восхищенно воскликнул Гаврилов. – Именно в банке! А в банке
– Волжском промышленном, позволю уточнить, – миллион рублей в наличности и
ценных бумагах.
– Вы предлагаете мне банк, что ли, ограбить? –
Дмитрий двинул углом рта, что означало улыбку.
Гаврилов тоже двинул углом рта, что означало: шутку он
оценил.
– Зачем? Вам все отдадут по доброй воле, как только вы
получите право распоряжаться капиталом.
– Право?
– Ну да.
– А как я его получу?
– Да запросто. Вам нужно жениться на Александре
Русановой, только и всего, – легкомысленно пожал плечами Гаврилов.
– Понятно, – сказал Дмитрий, приподнимаясь. –
Позвольте откланяться, господа!
