– Вы не понимаете, с чего я взяла, что вы были
пособником грабителей, так же как и Ганин? – помогла ему Лидия. – А
ведь догадаться очень просто. Вы пытались не пустить меня сюда, где совершалось
преступление. Потом, когда я все же ушла, стерегли за углом, не появится ли кто
посторонний. Когда я закричала, вы поняли, что дело неладно, и выскочили.
Схватили меня и пытались удержать. Вы думали, что Бориска подойдет и зарежет
меня, но он кинул нож – и угодил в вас. Он обладает редкостной меткостью,
однако на сей раз промахнулся. От изумления, я думаю – при виде вас. То-то он
вскричал: «Тихон! Какого черта!» Мне в первую минуту с перепугу показалось, что
Бориска крикнул «Тихо!», и я не сразу поняла, что он не к тишине призывает – ну
что за чушь, при чем тут, в самом деле, тишина? – а удивляется тому, что
вы вдруг вылезли – да еще под нож угодили!
Филянушкин слабо моргал. Ресницы его по сравнению с пылающим
лицом казались бесцветными. Он поднял руку, потянул воротничок, пытаясь его
ослабить… напрасно, между прочим, ведь целлулоидный воротничок (а Филянушкин
по-прежнему иных не носил) натуго сковывает шею.
«Хватит с него, пожалуй, – встревожилась Лидия. –
Еще помрет от удара. А все-таки как приятно иметь дело с трусами!»
– Успокойтесь, Тихон Осипович, – проговорила она
холодно. – Я не собираюсь доносить на вас в полицию. Во всяком случае,
пока.
Он отвел помертвелые глаза от лица Лидии и уставился на сумочку,
из которой она так и не вынимала руку:
– Чего вы хо… чего вы… чем я могу…
Ага, он понял, что премиальных не предвидится, и даже сам,
такое впечатление, готов приплатить. Ну что ж, именно этого она и хочет от
него.
– Да, вы можете. Вы можете сделать то, что мне нужно. А
я хочу, чтобы вы написали донос на Туманского.
Филянушкин вытаращил глаза:
– На кого-с?
Вот наглец, а!
– Не притворяйтесь, – прошипела Лидия. – Как
вы можете не знать Туманского? Ведь именно он устроил преступление!
Филянушкин наклонил голову и посмотрел исподлобья, напоминая
теперь не столько поросеночка, сколько изможденного бычка, ведомого на бойню.
– Да я вам Христом Богом… клянусь… истинным… отродясь…
Бориска все, Бориска… это он… а я никакого Туманского в глаза не видел и знать
не знаю…
– Может быть, он вам под какой-то кличкой известен?
Может быть, он другим именем представлялся? – настаивала Лидия.
– Нет, нет, нет, – бормотал Филянушкин, тупо качая
головой. – Только Ганина и Бориску знал, других не знал, сообщников преступных,
лиходеев… диаволов в образе человеческом…
«Сам ты сообщник преступный, лиходей и диавол в образе
человеческом!» – люто подумала Лидия, более всего злясь оттого, что
чувствовала: Филянушкин не врет! Он был полумертв от страха, а люди в таком
состоянии, как правило, говорят правду. Да, похоже, он и впрямь не знает Андрея
Туманского, всем заправлял вездесущий Бориска… Конечно, Филянушкин может
написать донос на Бориску, если его еще припугнуть. Вопрос: нужно ли это Лидии?
Она еще не готова расставаться со своим любовником – самым лучшим из тех, кто у
нее был, самым… Ах ты, господи, она даже сейчас чувствует жар неутоленной
похоти, который накатывает на нее всякий раз при мыслях о Бориске! Боже мой,
какая она была дура, когда принимала за любовь, тем паче – за страсть
неоперившееся, блеклое, невыразительное томление по Косте Русанову! И даже
кончать с собой пыталась из-за этого! Теперь-то она знает, что такое страсть…
Недаром это же слово означало в древнем русском языке и до сих пор означает в
церковно-славянском «страх», «ужас». Ее неутолимое влечение к Бориске сплелось
с откровенным ужасом перед ним так же тесно, как сплетаются их ноги, когда они
утоляют свою страсть. Любить его – все равно что купаться в омуте, в
водовороте. Что ж, Лидия знала одного такого человека – знаменитого
французского пловца Монсорена. Он тренировался в небольшом водовороте на Луаре,
считая, что это прекрасная закалка для мускулов и обостряет реакцию, –
однако всегда был обвязан вокруг пояса крепкой веревкой, а на берегу стояло
несколько страховщиков…
После неприятного разговора с Андреем Туманским Лидия
подумала: почему бы и ей не обвязаться веревкой, с помощью которой ее можно
будет, в случае чего, спасти из водоворота по имени Бориска? Страховка нужна не
только пловцам! Донос на Бориску будет хоть каким-то средством ослабить власть
Туманского над собой. Конечно, надо быть очень, очень осторожной, ведь пытаться
шантажировать Туманского ли, Бориску ли – то же самое, что хватать за хвосты
двух гадюк!
– Вы напишете донос на Бориску. Прямо сейчас, под мою
диктовку.
Лидия ловко выхватила из сумочки загодя приготовленный лист
бумаги и вечное перо, для такого случая взятое из бювара Никиты. Доставая их,
она предоставила Филянушкину возможность увидеть тускло поблескивающий, выпуклый
барабан револьвера. Зрелище произвело впечатление, ничего не скажешь:
Филянушкин как завороженный протянул руку за пером и бумагой.
– Сядьте на камень, вон на тот, – командовала
Лидия. – А под бумагу фанерку подложите. Видите, валяется? Пишите… Да
колпачок снимите, вы что, не знаете, как вечными перьями пользоваться? Пишите:
«Начальнику сыскного отдела Энской полиции господину Смольникову в собственные
руки…» Да не а тдела , а о тдела , вы что, Филянушкин?! Господи, он еще и пишет
с ошибками, а туда же, банки грабить задумал!
* * *
...
«Закончены под председательством главы морского
хозяйственного управления генерала Зеленаго работы особого совещания для
разрешения вопросов об окончательном упразднении традиционной во флоте «чарки»
водки. «Чарка» будет заменена денежной выдачей. В настоящее время во флоте
насчитывается от 20 до 25 процентов пьющих».
«Новое время»
...
«Симферополь. Извержению вулкана Джавтобе, близ Феодосии,
предшествовал сильный шум, густой дым, и дважды показывалось синеватое пламя,
но кратер старый, в последний раз извергалось меньшее количество лавы в марте
1910 года.
Во время извержения человеческих жертв не было, деревня не
пострадала, ибо лава потекла в противоположную сторону».
Санкт-Петербургское телеграфное агентство
* * *
