– Продолжайте, продолжайте, – одобрительно кивает тот. И я продолжаю:
– Существует изобретение датского инженера Паульсена под названием «телеграфон», позволяющее осуществлять мгновенную запись речи человека на стальную проволоку или ленту. – Вспомнил! Я же всего один раз как-то случайно наткнулся на страничку в Интернете об истории магнитофона. И надо же – вспомнил! – Качество звука несколько хуже, чем при граммофонной записи, да и проволоки этой требуются сотни, если не тысячи метров – при записи на ленту, правда, меньше, – но зато нет мороки с изготовлением пластинок. Записал – и тут же прослушивай. Вот вам техническое средство для фиксации разговоров интересующих вас лиц, если удастся оборудовать таким аппаратом нужное помещение. Но это еще не все, – добавляю, – теперь собственно о шифровании. В шифрах, прямо скажу, не разбираюсь. Но есть идея, как обезопасить любое сообщение, передаваемое по радио, от расшифровки. Насколько мне известно, на флоте САСШ ведутся опыты по использованию магнитной записи звука на телеграфон для облегчения приема радиотелеграфных сообщений. Морзянку из эфира сначала записывают, а потом ее можно воспроизвести хоть несколько раз, чтобы спокойно, без спешки и ошибок, разобрать сигналы. Вот у меня и мелькнула мысль – а что, если использовать такую запись для противоположной цели?
– Как это – для противоположной? – тут же вклинился в мой монолог начальник ИНО.
– Да очень просто. Записать морзянку на телеграфон, а затем пустить передачу в эфир с телеграфона, но на скорости, в несколько раз более высокой. Во-первых, передача будет короче и будет сложнее запеленговать радиопередатчик. Во-вторых, даже если передача будет перехвачена, никто просто не поймет, что это за звуки. А в радиоприемном центре эта передача также записывается на телеграфон на повышенной скорости, потом воспроизводится на нормальной и расшифровывается. – Интересно, как Трилиссер оценит это предложение?
– Слышал я про такой метод записи голоса, – тянет Михаил Абрамович, и энтузиазма в его голосе не заметно. – Но аппаратура для него весьма громоздкая. И кроме того, передачу звука по радио удается вести на значительно более короткие расстояния, чем сигналов непосредственно с ключа. Да плюс к этому необходимо разработать аппарат, способный записывать и воспроизводить звук с разными скоростями.
– Это вопросы решаемые, – возражаю я, – и радиотехника не стоит на месте. Для передачи морзянки с телеграфона можно использовать мощные усилители на лампах-триодах. А для уменьшения габаритов телеграфона… Как-то я слышал краем уха, что один из наших инженеров высказал идею: вместо стальной ленты использовать целлулоидную или из ацетатной целлюлозы с нанесенным на нее железным порошком. Я даже фамилию припоминаю… кажется, Крейчман.
От техники Трилиссер опять вернул меня к вопросу об аналитическом отделе:
– Вот, помнится, вы говорили, что для полноты картины нужно налаживать сбор разведывательной информации из разных источников в единых руках. Вы не могли бы подробнее осветить, какие источники вы имели в виду?
Почему же не могу? Как раз это я вполне могу, совершенно не напрягаясь. Это не «заклепки» вспоминать, данные о которых едва отложились в каком-то дальнем уголке памяти. Получите.
– Во-первых, нужно организовать обмен между всеми ведомствами, собирающими информацию, имеющую в той или иной мере разведывательный характер. С ходу могу назвать ОГПУ, разведывательное управление РККА, НКИД, НКВТ и Коминтерн. Разумеется, этот обмен должен вестись при соблюдении правил конспирации, чтобы не скомпрометировать ценные источники. Во-вторых, хорошим источником информации могут быть журналисты, аккредитованные за рубежом. И для этого, кстати, совершенно не обязательно превращать их в агентов. Гораздо эффективнее действует установление взаимно доверительных отношений. В-третьих, со всеми советскими гражданами, выезжающими за рубеж в командировки или в иные поездки, надо проводить инструктаж о необходимости сообщать в ОГПУ ставшие им известными сведения, имеющие политическое, военное или экономическое значение. Только не следует идти здесь бюрократическим путем, например выдавая им соответствующие памятки. Если такого рода бумажка засветится за границей, вреда будет больше, чем пользы.
Начальник ИНО торопливо строчил в блокноте, не отрываясь. Ладно, сделаем паузу – в конце концов, он же не профессиональный стенограф. Выждав минуту-другую, возвращаюсь к теме:
– Кроме того, необходимо поставить на профессиональную основу обработку информации из открытых источников. Вы наверняка пользуетесь такими источниками, но этому занятию надо придать систематический характер. Причем для этого не нужно ни профессиональных агентов, ни конспиративной техники. Этим могут заниматься и наши люди, вполне легально работающие за рубежом, – те же журналисты и сочувствующие нам иностранцы, в том числе члены зарубежных компартий. Даже в странах с крайне неблагоприятным политическим режимом такого рода занятие влечет за собой относительно меньший риск.
Трилиссер скептически качнул головой:
– В открытых источниках редко бывает полезная для нас информация. Работы много, а улов – мизерный.
– Напрасно вы так думаете! – горячо возражаю ему. – Речь не идет о том, чтобы вылавливать случайно попавшие в прессу сведения секретного характера. Речь идет о полноте освещения обстановки в той или иной стране. Для этого надо просеивать национальные газеты, но равным образом и местные, журналы, в том числе профессиональные, книги, в особенности разного рода справочники. Пользуясь этими источниками, следует постепенно накапливать материал, характеризующий военные расходы и состояние вооруженных сил, экономическое положение, уровень благосостояния и настроения различных слоев населения, составлять характеристики на политических деятелей, представителей генералитета и офицерского корпуса, крупнейших предпринимателей, виднейших ученых и инженеров. В общем, на этой основе должны быть созданы обширные картотеки и досье, которые в сочетании с агентурной разведывательной информацией будут давать очень полную и объемную картину.
Слово за слово, и проговорили мы довольно долго. Наконец, уставший от этого разговора донельзя, произношу:
– Ну, Михаил Абрамович, выжали вы меня досуха. Так что дальше, если что вам покажется дельным из этих идеек, – разрабатывать их придется уже без меня. Вряд ли что смогу добавить к уже сказанному. – Однако совсем подводить черту под своим контактом с Трилиссером не хочется, и на всякий случай делаю оговорку: – Впрочем, вот по направлениям ведения экономической и технической разведки я, наверное, смогу вам кое-что время от времени подсказывать.
Вполне ожидаемо начальник ИНО попытался уговорить меня помочь в качестве внештатного сотрудника с организацией предполагаемого аналитического отдела. Вяло отнекиваясь, тем временем лихорадочно размышляю: стоит ли его предупреждать о появлении к началу октября в руках рижской резидентуры SIS (MI-6) документа, который 25 октября будет обнародован в газетах «Таймс» и «Дейли Мейл», получит известность как «письмо Зиновьева» и приведет к поражению лейбористов на выборах? И надо ли говорить ему о вероятном провале попытки восстания, организованного Компартией Эстонии в декабре этого года в Таллине?
