Камень был округлым, весил килограммов пятьдесят, по земным стандартам, здесь же — вдвое меньше, и этим оружием пролетариата извещать хозяев замка о своем прибытии мне было гораздо сподручнее.
Грохот от ударов камнем в ворота раздавался, наверное, километра на три в округе — тихий вечерний воздух способствовал наилучшей передаче звука в самые глубины заколдованного замка.
Рункад хихикал, сидя на козлах повозки и наблюдая, как я пытаюсь разрушить эту преграду между мной и нашими захваченными людьми, усиленно комментируя мои героические усилия и подавая советы:
— Господин Манагер, у вас так хорошо получается! Я как-то видел, как брали замок одного мелкопоместного лорда, который умудрился оскорбить великого лорда, плюнув ему на ботинок прямо на королевском балу, так там у двадцати солдат хуже получалось бить в дверь тараном! А вы вон как даете — даже тут все трясется! Сильны, да. А вы не знаете какого-нибудь шаманства, например — помочились на двери, и они растворились, как соль? Говорят, шаманы многое могут! А вот если кинуть камень через ворота и чтобы он влетел к ним в окно — может, они быстрее почувствуют наше присутствие? А поколдуйте чего-нибудь такое хитрое — ну, что-нибудь такое, чтобы они там обделались внутри — молнию какую-нибудь? Можете?
Я долго слушал хрень, которую нес мой помощник, потом не выдержал и выронил камень в приступе смеха:
— Сейчас не замолчишь, я тебя самого туда переправлю, чтобы открывал эти дурацкие ворота изнутри! Или разбегусь и стукну ворота твоей башкой — они точно не выдержат удара твердым тупым предметом!
Рункад опасливо замолчал, решив на всякий случай меня не доставать своими умными сентенциями, а я завопил дурным голосом:
— Сволочи! Если сейчас какая-нибудь скотина не высунется и не ответит — я спалю ваш демонский притон, головешки не останется! Эй, в замке, ну-ка вылезайте!
Наконец за воротами послышались шорохи и постукивания, и на стене появился парень лет двадцати, с испуганным одутловатым лицом, как две капли похожий на убитого мной лорда:
— Чего хотели? Идите отсюда, а то сейчас стрелять будем!
Из-за парня выдвинулся здоровенный самострел, по виду, способный прострелить насквозь меня, Рункада и обоих загаров, вместе взятых.
Рункад опасливо крикнул:
— Господин Манагер, берегитесь! Крепостной самострел! Вот уроды проклятые!
Я замер, оценивая, куда они там целятся — эдак влететь можно по полной! — разозлился и решил: хватит баловаться!
— Эй, с самострелом! Я уже разозлился и сейчас, если не перестанете в меня целиться, спалю вас к демоновой матери, слышите, придурки?!
Они слышали.
Огромная палка, почему-то называемая тут дротиком, с противным свистом полетела в меня и чуть не прибила на месте, зацепив рукав моей козырной куртяйки, что привело меня в совершенно злобное состояние — новая куртка была! Немного попорченная морской водой, но ведь почти неношеная! Ах, поганцы!
Ярость очень способствует хорошему шаманству, направленному на деструктивное действие, и мой фаербол получился даже больше, чем тот, который я отправлял в папашу этого придурка-лорденыша, прогоняющего меня вон от своих ворот.
Искусственный метеор с грохотом разорвался на стене, снеся с нее орудие убийства и труп незадачливого стрелка, спустившего крючок самострела, — и ведь ни капли не жалко было! Этот поганец покусился на само святое — на мои телеса!
Еще раз покосившись на торчавший из земли черенок лопаты с заостренным краем, я с содроганием представил, как он пробивает мне живот и как это должно было быть больно, а еще — мои мозги с вросшим в них Семенем, разбросанные в шахматном порядке у ворот замка.
Теперь, когда непосредственная опасность была устранена, я направил свои усилия на вышибание ворот — шары вылетали из моих рук и били, как гранаты из гранатомета, расщепляя старое темное дерево и выбивая в нем бреши величиной до полуметра.
Наконец в двери образовалась дыра, достаточная для того, чтобы в нее прошли, не касаясь друг друга, два человека в ряд, и я остановил свои разрушительные действия.
В воздухе стоял запах гари, смешанный с запахом озона. Гарь пахла как-то особенно противно — наверное, они использовали какую-то пакость для пропитки ворот. Ну, это понятно: если есть дерево, значит, есть и древоточцы, как тут без пропитки обойтись?
Я шагнул к воротам и услышал, как за ними раздались голоса — кто-то кричал, вроде как требуя перемирия. Остановившись, я дождался, когда из дырки показался человек с палкой, на которой висел красный флаг — совершенно коммунистического вида!
Мне стало смешно: комиссары, мать вашу! Хотя я уже знал, что в этом мире знаком перемирия служил не белый флаг, а красный, типа — цвет жизни.
Человек огляделся и направился ко мне, держа флаг, как пионер на параде со старых советских снимков.
Подойдя, он слегка поклонился и сказал:
— Господин шаман! Госпожа Вангутара предлагает переговоры и приглашает вас пройти в замок, гарантируя вам полную безопасность и заранее извиняясь за плохой прием такого важного господина, устроенный ее сыном. Просит вас не сердиться и не убивать наших людей.
Я внимательно посмотрел в лицо говорящему, как бы определяя возможность ловушки, его лицо мне ничего не дало, кроме определения, что он сильно боится, и решил: «А что я теряю? Мне так и так туда входить! Только вот пусть Рункад останется снаружи, так, на всякий случай».
Следом за человеком с флагом я прошел на территорию замка — за ворота. Передо мной оказалась толпа, человек двадцать, впереди стояла дама, как говорят, со следами былой красоты — властная статная матрона, еще довольно красивая, лет сорока — видимо, мать лорденка, одетая стандартно для местных дам: в курточку с узорами, белую рубашку с кружевами и штаны в обтяжку, что-то вроде лосин.
«Чего это у здешних женщин такой воинственный стиль одежды? Как будто только что вылезли из доспехов, — подумал я. — Надо будет спросить у Рункада».
Дама тряхнула свой симпатичной головой со стандартной короткой женской прической и надменно спросила:
— Что вам нужно в нашем бедном замке, господин шаман? Зачем вы сюда врываетесь, беспокоя наших подданных? Извините, что вас так встретили, но и вас ведь никто сюда не звал!
Я с интересом осмотрел даму, демонстративно задержавшись взглядом на ее груди и бедрах, отчего она слегка покраснела, выдержал длительную паузу, как бы показывая, что они ногтя моего шаманского не стоят, и спокойно сказал:
— Чем устраивать здесь вот такие шумные разборки, лучше бы ваш глупый сын спросил у меня, что я хочу и зачем стучу в ворота, и ничего бы такого не было. А теперь что? Из-за его тупости поплатился жизнью один из ваших людей, и могут поплатиться еще многие! — Я нарочно развел руки в сторону и запустил между ними потрескивающий, пахнущий озоном шар. — Вы присвоили то, что принадлежит мне, и спрятались за стеной, как мелкие воришки! Это что, справедливо? Это умно, с вашей точки зрения?
