— Как вам будет угодно, леди Мельва.
— В таком случае, повтори свое задание.
Она встает, зябко кутаясь в теплую вязаную шаль. Подходит к окну и захлопывает ставни, оставляя снаружи кружащие в танце с ветром лепестки. Она отчаянно борется со старостью, но изношенное жизнью тело уже не может угнаться за сохранившим молодость духом.
— Пробраться в Чертог покоя леди Аэрики, и выяснить, что она замышляет. Вернуться назад и обо всем доложить. По возможности обойтись без убийств.
Хаким намеренно опускает все «неважные» для задания детали. Например, непонятное, неоправданное счастье, в котором живут люди в соседствующих с Чертогом покоя поселениях. Как можно быть такими бедными, и так радоваться жизни? И почему никто никогда не слышал о месторождениях прайма в Рассветных горах? Ведь лордство не может существовать без Итералии, а Итералия не будет работать без месторождения прайма. А еще — что случилось с Джеро, меченосцем леди Мельвы, героем, который несколько месяцев назад покинул Диналион и отправился в Чертог, и пропал там, так и не вернувшись обратно?
Для ассасина не важны мотивы того, кто пользуется его услугами.
Стареющая леди кивает, одобряя его покорность.
Терпение — вот самая главная добродетель для ассасина, а уж этой добродетелью Хаким был наделен сверх меры. Солнце только-только перевалило за полдень, и герой почувствовал, как под действием тепла одного из последних погожих деньков уходящей осени он снова уплывает в воспоминания.
Хаким приказал своим глазам оставаться открытыми и разбудить его, если что-нибудь случится, и расслабил разум, позволяя ему полностью погрузиться во влекущий мир памяти, фантазий и пропущенных поворотов на дорогах судьбы.
3.
До Чертога покоя их повозка добралась лишь на закате. Предгорная дорога отчаянно петляла между камнями, и казалось, что она старательно выбирала верный путь и никак не могла решиться, куда же ей свернуть. По ее краям то и дело встречались свежие насыпи, как будто ее совсем недавно достраивали и расширяли. Повозка неторопливо въехала в приветливо раскрытые ворота и в недоумении остановилась во внутреннем дворике.
Чертог производил впечатление подлатанной старости. Он сиял новыми яркими домами, но за ними торчали куски полуразвалившегося гниющего деревянного забора. Цветущее дерево в нем соседствовало с засохшим скелетом угловатого кустарника. А новые створки городских ворот, такие свежие, позолоченные и покрытые вензелями, все еще пахнущие краской, были вставлены в разваливающуюся на неровные черные булыжники стену. Леди Аэрика старательно обновляла свой замок, но было видно, что работы предстоит еще очень много.
Всю дорогу сюда Сэйери пыталась отгадать загадку, почему леди Аэрика пригласила ее к себе в дом. Девушка прекрасно осознавала разницу в их статусе и сколь велико то незримое расстояние, разделяющее уличную гадалку и настоящую аристократку. А также быстро отмела глупые иллюзии по поводу того, что она просто понравилась этой леди. Не в таком виде. Потертое платье, синяки на плече и оковы на левой лодыжке вряд ли способствовали бы процессу невольного соблазнения. Да и не создавала молодая хозяйка Чертога покоя впечатления интересующейся девушками особы. Хотя стать фавориткой настоящей леди Сэйери если бы и отказалась, то только скрепя сердце и предварительно хорошенько подумав.
Но загадка отгадалась сама собой, стоило фургончику остановиться у внутренней стены дворца. Сэйери не была единственной гостьей леди Аэрики в ее резиденции. Весь внутренний двор был переполнен людьми — нищими в разодранных лохмотьях, сидящими тут и там калеками, выставляющими напоказ свои костыли и деревянные ноги, сбивающимися в стайки беспризорными ребятишками. Все эти люди были слишком слабы, чтобы добыть себе средств на пропитание — их магическая сила оказалась настолько ущербной, что создаваемые при ее помощи вещи или тут же ломались, или имели изъян, делавший их непригодными. Например, стул с пятью ножками, все из которых имели разную длину, или картина оказывалась настолько уродливой, что годилась только разве что в подарок для доктов.
Глядя на этих нищих, у Сэйери складывалось ощущение, что леди Аэрика собрала целую армию из оборванцев и теперь собирался выступить с ней в поход на доктов. Или же наоборот, эта армия успешно осаждала дворец леди, наплевав на немногочисленных скучающих стражников.
— Наша благородная леди Аэрика проводит такие благотворительные собрания каждый месяц с тех самых пор, как стала тут править, сместив старую леди Инесс, — объяснил Сэйери опирающийся на свою алебарду толстый стражник у ворот. — Она раздает еду и немного денег любому, кто об этом попросит. Нам очень повезло, когда в Чертоге покоя появилась такая щедрая леди.
«Значит, она приравнял меня к какой-то нищенке», — грустно усмехнувшись, подумала гадалка.
Девушка слезла с козел и начала вытаскивать наружу гадальный столик — даже в такой бедности может найтись пара свободных монет, чтобы приятно отяготить ее карманы.
— Скорее! Все скорее ко входу во дворец! — пропел сверху пронзительный тоненький голосок.
Маленькая девочка с бабочкиными крылышками пронеслась над головой, затем прямо в полете развернулась, перекувырнувшись через голову, и пролетела обратно.
— Забудьте ваши горести! Сегодня вас всех бесплатно накормят! Ко входу! Ко входу!
— Богатые подают, а мы берем. Жизнь устроена так, нужно брать то, что она предлагает, — заскрипел позади голос старухи.
Бабушка Джиа, наконец, решилась выбраться из повозки. Старуха всегда все делала самостоятельно и не терпела помощи, видя в ней неуважение и обвинения в слабости. Вот и сейчас, бабушка Джиа с минуту стояла на краю повозки, помешивая воздух своим костылем, как заправский повар мешает приготовленный суп, до тех пор, пока он не затвердел, а затем вступила на образовавшееся облачко и опустилась на землю вместе с вцепившимся в ее плечо попугаем.
— Я не хочу ничего брать у этой леди, — возразила Сэйери. — У нас есть свои запасы. Мы не нуждаемся, мы просто проездом оказались в этом замке, вот и все.
— Жизнь устроена так, — безапелляционно ответила старуха. — Или слепая девчонка делает, что она хочет, или рискует быть ею побитой.
В доказательство ее слов костыль пару раз стукнул о землю, напоминая о своем существовании.
Сэйери шла мимо рассевшихся на земле бедняков и пылала от стыда. Теперь она по воле проклятой старухи опустилась до уровня уличной попрошайки. Сама-то бабка осталась у повозки — ждать ее позорного возвращения.
По дороге к дворцовому входу, где наблюдалось небольшое столпотворение, девушка ощущала на себе оценивающие взгляды бедняков. Практически кожей чувствовала, как они прохаживаются глазами по ее синему платью, вовсе не богатому, но столь сильно контрастирующему с их серыми лохмотьями. Разглядывают ее ухоженные волосы, которые в отличие от их колтунов на голове, расчесываются каждый день добротными гребнями. Вглядываются в дешевые сережки в ее ушах, оценивая их стоимость. Уличная гадалка не должна вызывать у клиентов отвращения, поэтому следить за своим внешним видом входило у Сэйери в обязанности.
