Начиная с третьей сотни, ветер перестает просить, и в его голосе появляются требовательные нотки. И чем выше ты поднимаешься, тем настойчивее становятся его усилия, тем сильнее меняется его характер. После восьмой сотни он уже бросает все свои силы на попытки тебя остановить — бьет кнутом в лицо, выбивая слезы, вцепляется в волосы, впивается холодными длинными зубами в незащищенную одеждой кожу.
Он проверяет твою решительность и пропускает дальше лишь тех, кто смог его побороть.
— Девятьсот восемьдесят! — объявил Кирик после очередного пролета лестницы.
— А вот и нет, ты уже давно сбился, я видел! — не поверил брату Адам.
— А вот и да, я нигде не сбивался! А ты даже считать не умеешь!
Поначалу эти постоянные детские перепалки забавляли Экко, но вскоре наскучили и начали раздражать. Будь на их месте кто повзрослее, она бы не стеснялась в выражениях, но тут приходилось лишь захлопывать открытый было рот, давясь подступающими ругательствами.
— Так, ребята! Мы почти пришли, так что давайте-ка я возьму вас за руки.
Сама лестница не несла в себе опасности. Пологая, с широкими ступенями, с небольшой оградой с одной из сторон и уходящей вверх горной стеной с другой, она неторопливо забиралась все выше, выписывая на склоне причудливые зигзаги.
Но вот вершина могла быть опасной, особенно для таких непоседливых мальчишек, как дети Винсента. Довольно широкая площадка, ограниченная лишь узкой железной оградой до колена высотой, за которой скрывалась отвесная скала. И непонятно откуда Экко точно знала, что эта пропасть как магнит притянет мальчишек, поэтому была готова и крепко сжала руку, когда любопытный Адам рванул вперед.
«Зачем я вообще их сюда привела? Хотела показать Край? Сидела бы лучше внизу, где им ничего не грозит. Это же дети, кто знает, что взбредет в их головы», — корила себя девушка.
— А кто сделал эту лестницу и поставил тут ограду? — спросил Кирик, нарушая затянувшуюся паузу.
— Об этом никто не знает, — ответила Экко, радуясь возможности сбросить неловкое молчание, — Край и лестница в тысячу ступеней стоят здесь так давно, что никто не помнит, когда они появились. Они были тут еще до катаклизма, во времена старой Империи.
— А я думал, герои построили эту лестницу, — нахмурившись, сказал Адам.
— Дурак, герои ничего не строят, герои только дерутся! — попытался объяснить Кирик.
— О нет, герои появились намного позднее, — быстро вставила Экко, предотвращая очередное выяснение, кто здесь больший дурак. — А сюда они приходят, чтобы... э-э-э... просто посмотреть на море.
— Аззара говорил нам, что в Чертоге покоя умирают герои. Это ведь из-за Края, да? — тихо спросил Кирик.
Экко выдохнула, поражаясь детской сообразительности и пытаясь подобрать нужные слова.
— Отчасти, — признала она, наконец. — Мы, герои, видим мир несколько иначе, чем обычные люди. Сам образ мыслей меняется, когда близкая смерть перестает нависать над тобой, и когда начинаешь понимать, что у тебя есть почти целая вечность свободного времени. И рано или поздно, мы начинаем уставать и задумываться, спрашивать себя, зачем мы живем дальше, почему именно мы стали слышать зов прайма, и задавать себе все остальные взрослые вопросы. И иногда мы решаем, что пришло наше время.
Экко бросила взгляд на детей, определяя, не слишком ли сложные вещи она говорит, но и Кирик, и Адам слушали ее, открыв рты.
— И тогда мы выбираем место, где сможем закончить нашу жизнь красиво, вы ведь знаете, как это важно для каждого адорнийца. А здесь как раз такое место. Край — это как грань между двумя мирами. Стоя здесь, ты понимаешь, что сзади тебя лежит Адорния, такая понятная и знакомая, такая любимая, а впереди — вечный покой в забвении. И ты балансируешь на узкой грани, а вся судьба решается всего лишь направлением твоего следующего шага.
«Ох, что я такое наговорила! Им же еще десяти нет, они не должны думать о смерти! Я была бы ужасной матерью, я не умею разговаривать с детьми», — сокрушенно подумала Экко.
— Браво! Браво, моя госпожа, — раздался сзади мерзко-слащавый вежливый голос, сдобренный хлопками в ладоши. — Даже я не смог бы сказать так красиво.
«О, боги, только не он! Только не он!!! О, боги, что же делать?!»
Экко знала этот голос и его обладателя, пришедшего в Чертог покоя вместе со змееподобным Джитуку. С Джитуку магия прайма поступила почти благородно — «всего лишь» исказила до неузнаваемости его тело. Зенону же досталась искаженная душа. Мысли метались к голове охваченной паникой героини. Не оборачиваясь, Экко присела на корточки, чтобы только мальчишки ее слышали.
— Кирик, возьми Адама, и быстро уходите отсюда, — зашептала она. — Я догоню вас.
— Но я еще... — начал было Адам, но Кирик шикнул на брата и вцепился в его руку.
Героиня развернулась, готовая отразить любую атаку, чувствуя, как напрягается каждая мышца ее тела, как бешено колотится сердце. Однако противник не собирался нападать. Зенон стоял у дальнего края площадки в тени скалы. В своем любимом костюме — бордовом атласном пиджаке и иссиня-черных штанах и рубашке, которыми он, видимо, так гордился, что никогда их не снимал. И с косой, которую душелов положил на плечи, закинув на нее руки.
«Он был здесь все это время или только пришел? Как я его не заметила? Он следил за нами?»
— Такие милые дети у тебя, дорогая Экко, такие смышленые, — Зенон тепло улыбнулся. — Ты ведь собираешься нас познакомить?
— Не приближайся к ним, ты, психопат! Я знаю, что ты сделал там в своей Шиндагре! Пошел прочь!
Экко нарочно стояла между душеловом и детьми, чтобы принять на себя первый удар, и жалела только о том, что оставила дома свой посох-кисть. А без оружия первый удар вполне может стать для нее и последним. Мальчишки дошли до начала лестницы, но почему-то остановились.
«Ну почему они не уходят? Почему медлят?!»
— Милая Экко, ты же знаешь, как я люблю детей. У меня и в мыслях не было их обижать. — Зенон снова улыбнулся и чуть придвинулся вперед. — Ты так проникновенно рассказывала им про Край и выбор. Жить или умереть. Знаешь, я тоже очень многое могу им рассказать об этом. Вы же хотите услышать еще, а, ребята?
— Еще один шаг, и ты будешь носить свою задницу вместо шляпы, клянусь тебе! — выпалила Экко.
Она подхватила мальчиков на руки и побежала вниз по лестнице, стараясь не поворачиваться к душелову спиной. Зенон ее не преследовал, лишь молча смотрел в след, размышляя о чем-то своем. Но даже когда он уже скрылся из виду, Экко все равно продолжала чувствовать на себе тяжесть его взгляда.
* * *
В дверь тихо постучались. Так тихо, что Экко сначала даже подумала, что это ей показалось. Однако стук повторился, и героиня осторожно подошла к двери. Босые ноги тихо ступали по холодному полу, опасаясь разбудить спящих мальчишек. Винсент все еще не вернулся из своего лесного похода — как будто, он ему чем-нибудь помог бы — и Экко решила провести ночь в замке с детьми. В конце концов, она же осталась за них в ответе.
