— Да что вы говорите? — заинтересованно
переспросил Маркиз.
— Да, следили! — Венедиктов понизил голос. —
У нее в комнате они даже устроили тайник!
— Тайник? — Леня изобразил равнодушие, однако
сердце его взволнованно забилось. — И что же это был за тайник?
Поднимающаяся половица или потайная дверь?
— Тайник был у нее в печи, — отмахнулся
Венедиктов, — но дело совсем не в этом…
— И что — вы что-то нашли в этом тайнике? — не
сдавался Леня. — Что они там прятали? Может быть, прибор вроде вашего
определителя? Или оружие?
— Не говорите глупостей! — взорвался
Венедиктов. — Определитель — это мое изобретение, и второго такого не
существует! Мне дадут за него Нобелевскую премию…
— Да-да, я об этом уже слышал! Так все-таки, в этом
тайнике что-нибудь было?
— Нет, — равнодушно ответил Венедиктов. —
Ничего не было. Ведь соседка уже умерла, и они сняли наблюдение. И забрали все
из тайника, чтобы никто ни о чем не догадался. А ко мне они подослали своего
человека под видом врача, чтобы выведать, что мне известно об их происках. Но
вы не думайте, я не проговорился! — Венедиктов довольно улыбнулся. —
Ведь благодаря определителю я сразу расколол этого так называемого доктора… Он
задавал мне всякие провокационные вопросы, спрашивал, не вижу ли я зелененьких
человечков… но ведь я не сумасшедший! И они вовсе не зелененькие…
— А какие же? — с интересом переспросил Маркиз.
— Но я же вам писал! — возмущенно проговорил
Венедиктов. — Они фиолетовые, в оранжевую полоску!
* * *
Маркиз возвращался домой не в самом лучшем настроении.
Дело, поначалу казавшееся пустяковым, явно затягивалось и
усложнялось. До сих пор все вытянутые им номера оказывались пустыми. Правда,
была еще надежда на то, что больше повезло Лоле с племянницей покойной
старушки, но что-то подсказывало Маркизу, что его боевой подруге тоже не
сопутствовала удача.
Леня поздоровался с консьержкой и подошел к лифту. Он не
успел нажать на кнопку, как двери кабины разъехались, и из нее буквально
вывалилась Андромеда Поползень. Эта колоритная особа совсем недавно поселилась
в их доме, прямо под квартирой Лолы и Маркиза, но уже успела вызвать у всех
соседей сильное и однозначное чувство вроде устойчивой пищевой аллергии. У
некоторых при ее появлении начинались приступы невыносимой тошноты, другие
покрывались сыпью.
Начать с того, что Андромеда была исполнительницей народных песен.
Эти песни она репетировала в своей квартире с раннего утра и до глубокой ночи,
и, хотя звукоизоляция в доме была исключительно хорошей, гулкий раскатистый бас
Андромеды, невольно заставляющий вспомнить волжских бурлаков и одесских
портовых грузчиков, преодолевал все препятствия и доносился до самых отдаленных
уголков дома. Учитывая, что в репертуар Андромеды входили песни исключительно
разухабистые и разудалые, жизнь в доме стала несколько утомительной. Когда же
кто-нибудь из жильцов пытался призвать певицу к порядку, та надвигалась на
смельчака монументальным бюстом и угрожающим басом произносила:
— Ты, голубчик, это, ничего не смыслишь в искусстве! Ты
радоваться должен, что можешь соприкоснуться с подлинным, это, народным
вокалом, а не с вульгарным ширпотребом, захлестнувшим радио и телевидение! Что
можешь припасть, это, к чистому ключу народного искусства!
Учитывая огромный рост Андромеды и ее мощные бицепсы,
смельчак замолкал, и по дому снова разносилось:
«Выйду на улицу, гляну на село, девки гуляют, и мне весело…»
Андромеда увидела Маркиза и бросилась на него с явным
намерением растоптать или вдавить в стенку.
— Ты, это, голубчик, что себе позволяешь? —
зарокотала она гулким могучим басом. — Я, голубчик, это, человек
искусства, творческая единица, и мне во время репетиций необходима тишина, а у
тебя, голубчик, в квартире целый день форменный дебош! Никакого, это, уважения
к окружающим!
Леня хотел ответить, что Андромеда — не творческая единица,
а творческий ноль, но слова о дебоше в квартире очень его обеспокоили, поэтому
он не стал препираться с певицей, а ловким хоккейным финтом поднырнул под ее
руку и юркнул в лифт.
— У нас нонче субботея-а! — провожал его гулкий
бас Андромеды.
Дверь квартиры была заперта, и изнутри не доносилось ни
звука.
Леня подумал, что Андромеда все выдумала, однако в некотором
волнении повернул ключ в замке.
Войдя в прихожую, он застыл на месте, как громом пораженный.
Казалось, в квартире только что прошел открытый чемпионат по
боям без правил. Или в ней от души порезвились футбольные болельщики,
огорченные проигрышем любимой команды.
Кафельный пол был покрыт густым слоем сахара, кофе и
стирального порошка, поверх которого тут и там, как неуправляемые корабли в
бурном море, валялись Лолины туфли и Ленины ботинки. Тут же одинокими
коралловыми островами виднелись флаконы духов, баночки кремов, тюбики губной
помады и прочие косметические изыски из богатой Лолиной коллекции.
В первый момент Маркиз подумал, что их квартиру посетили
грабители, которые не нашли никаких ценностей и от разочарования учинили
подобный погром. Но в следующую секунду он понял всю абсурдность такого
предположения. Тем более что один из погромщиков появился в поле его зрения.
Из кухни показался оживленно мотающийся рыжеватый хвостик,
вслед за которым выдвинулись лапы, пушистое тельце и возбужденно топорщащиеся
ушки. Все эти части в совокупности составляли крошечного песика древней
мексиканской породы чихуахуа. Пу И пятился, волоча за собой размотанный рулон
туалетной бумаги. Белая лента в голубых цветочках тянулась за песиком, как
бумажный ручеек, отмечая путь его следования.
— Пу И, паршивец, что ты устроил? — воскликнул
Леня в праведном гневе. — Неужели ты сделал все это один, без
соучастников?
Обычно в домашних разборках Леня старался встать на сторону
кота Аскольда, которого Лола огульно обвиняла во всех совершенных зверями
хулиганских поступках.
Но в данном случае Маркиз не сомневался, что без его любимца
дело не обошлось.
Словно в подтверждение этой мысли, из кухни величественной
походкой появился сам Аскольд. Он равнодушно взглянул на хозяина, окинул
загадочным взором высшего существа разгромленную прихожую и уселся на случайно
уцелевший чистый пятачок. Подняв заднюю лапу, он с самым непринужденным видом
принялся ее вылизывать, не обращая на хозяина никакого внимания.
— Ребята, ну что вы здесь натворили? — проговорил
Леня, понемногу успокаиваясь. — Вы представляете, что скажет Лолка?
При имени хозяйки звери замерли и уставились на Маркиза. Пу
И выпустил из пасти конец рулона, Аскольд забыл в воздухе недомытую заднюю
лапу. Оба смотрели на Леню с каким-то странным, тревожным выражением.
