— А что, есть причина, по которой я могу вам не поверить?
- Нет.
Сделав глоток кофе, Броуди задумался.
— Здесь все хорошо друг друга знают. Одних людей я подпускаю близко, других нег. С вами мы еще слишком мало знакомы, и я пока не решил, могу вас к себе подпустить или нет. Небольшая порция правд может этому поспособствовать.
Сблизиться с ним? Это было последнее, чего она хотела.
— Я приехала сюда по делам.
Броуди положил ногу на ногу.
— Да, и у меня возникло к вам слишком много вопросов, без ответов на которые я не смогу вам доверять.
— Не сможете мне доверять? Да одного имени моего... э-э... короля Александра должно быть достаточно.
— Как я уже говорил, я знаю о Наварро достаточно, чтобы понять, что Его Величеству нужно только все самое лучшее.
— А вам для чего это сотрудничество? — Люси упрямо выпятила подбородок.
- Шутите? Конюшни Наварро известны во всем мире. Сотрудничество с королевской семьей Маразура может поднять мой бизнес на новый уровень.
Поставив кружку на стол, Люси поджала губы.
— Вы определенно получаете от этого сотрудничества больше, чем мы, так что сомневаться не в ваших интересах.
Гамильтон поднял бровь.
— А если вы вернетесь с пустыми руками?
Люси помрачнела. Это было исключено. Она должна была доказать своему отцу, чего на самом деле стоит. Но для этого ей нужно было сейчас раскрыться перед Броуди.
— Он отправил вас ко мне. Признайтесь, мы нуждаемся друг в друге.
— Чего вы от меня хотите? — Люси спрятала лицо за кружкой. Она все еще была слишком уязвима, и только словесная перепалка могла на время приглушить ее боль.
— Я хочу знать, почему вы плакали в моей конюшне посреди ночи?
— Это личное.
Нетерпеливо фыркнув, Броуди поднялся и поставил на стол кружку.
— Ну как хотите, — отрывисто бросил он и направился к двери.
Люси с открытым ртом уставилась ему вслед. Она не могла позволить ему уйти. Если он откажется от переговоров, ей придется возвращаться в Маразур ни с чем, а этого она никак не могла допустить.
— Броуди, подождите!
Подбежав к двери, она загородила ему проход.
— Подождите.
Он остановился, и ее сердце подпрыгнуло.
— Если вам будет интересно это знать, я выросла в Вирджинии. Среди лошадей. Моя мать... она работала бухгалтером на одной из ферм. Вот откуда я знаю Притти. Я видела ее в «Тремблин Оук», когда была ребенком, до того, как ее продали. Это место... напоминает мне «Тремблин Оук».
— Вы тоскуете по дому? — Судя по его холодному тону, он ей не поверил.
— Да... но дело не только в этом. Моя мать...— К горлу внезапно подступил комок, и ей пришлось на мгновение замолчать, чтобы сглотнуть. — Моя мать умерла несколько месяцев назад, и за это время столько всего изменилось...— Она глубоко вдохнула. — Столько всего произошло, что у меня не было времени горевать. Но сегодня я оказалась здесь, и мое горе вырвалось наружу. Мне нужно было побыть с кем-то, кто бы меня понял.
— С Притти? — спросил он, снисходительно улыбаясь.
— Не смейтесь надо мной! — Люси сверкнула глазами. Неужели было так трудно понять, что здесь, в «Прейри Роуз», она нашла связь с родным домом? Нет, он не мог быть настолько слеп.
Броуди подошел ближе.
— Я вовсе не смеюсь. Это единственная разумная вещь из всех, что вы мне сказали.
Люси встретилась с ним взглядом. Теперь, когда неприязнь прошла, их разделяло всего несколько дюймов, и притяжение усилилось.
— Вам было так тяжело? - мягко спросил Броуди.
— Да, — прошептала она.
— Я знаю, — ответил он, и эти два слова вызвали у нее слишком много вопросов.
Броуди положил ладонь ей на щеку
— Спасибо за доверие. Это многое объясняет.
Люси тяжело сглотнула. Напряжение между ними достигло предела. Еще немного, и их губы соприкоснутся...
— Давайте вернемся в дом. Завтра будет долгий день.
Немного разочарованная, Люси вежливо улыбнулась, отстранилась и вышла вслед за ним из конюшни..
Она наговорила ему больше, чем планировала. Как могла она упомянуть «Тремблин Оук»? Слышал ли он, что она говорила о лошади?
Он знал уже слишком много. Ей следует быть осторожнее. Больше никаких ночных откровений. С завтрашнего дня все их разговоры будут исключительно о делах.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
Услышав на лестнице ее шаги, Броуди поднял глаза и замер с вилкой в руке. Затем, проигнорировав странное ощущение в груди, он продолжил. Ему не хотелось видеть Люси, убеждал он себя. Это нелепо.
Наверное, прошлой ночью у него помутился рассудок, когда он коснулся нежной кожи этой женщины.
Когда ему захотелось ее поцеловать.
Вилка выпала из руки и с грохотом ударилась о тарелку. Вот идиот! Дважды попался в одну и ту же ловушку. Растаял при виде женских слез.
Подняв вилку, он отправил в рот кусок яичницы.
— Доброе утро.
Подняв глаза, Броуди постарался придать своему лицу выражение безразличия.
— Доброе утро.
Ее щеки были розовыми, губы - слегка припухшими.
— Завтрак был подан пятнадцать минут назад. — Он не смог удержаться от колкости.
Люси слегка покраснела.
- Извините. Я... я проспала.
И он даже знал, по какой причине. Броуди был рад, что он не единственный, кто не мог уснуть этой ночью.
Он поднял бровь.
— Я тоже плохо спал.
- Мне жаль это слышать.
Увидев на ее лице смущение, Броуди мысленно отругал себя. Она не заслуживала подобной жестокости.
- Ничего страшного, Люси, - улыбнулась миссис Полсик, вышедшая из кухни с тарелкой в руках. - Не обращайте внимания на Броуди. Он сегодня не в духе.
Броуди нахмурился. Женщины, которые знают тебя с тех пор, как ты ходил пешком под стол, иногда бывают просто невыносимы. Сначала Марта, теперь миссис Пи. Похоже, они считали, что это дает им право так с ним обращаться. Но миссис Полсик была рядом с ним в трудные для него времена, и он, стиснув зубы, промолчал и отвернулся.
Намазав джем на тост, Люси сказала:
- Я подумала, что могла бы после завтрака посмотреть ваши бумаги.
Она обращалась к нему, и он был вынужден посмотреть на нее. От него не укрылось, что она нервничает. Хороший знак. Эта женщина и так уже позволила себе много вольностей.
