Кай уложил ее на палубу и начал стягивать с нее гидрокостюм. Кэт снова застонала, когда он задел рану чуть выше лодыжки, но не пришла в сознание. Он осмотрел рваную рану, которую оставил скат. Даже через гидрокостюм хвост ската глубоко впился в ее кожу. Если бы только Кай был быстрее…
Проклиная себя, он поспешил в каюту за аптечкой.
Когда сознание начало возвращаться, Кэт почувствовала, как боль поднимается вверх от лодыжки к голове и, словно копье, остро пронзает ее. Она задохнулась.
— Постарайся лежать неподвижно.
Голос был ласковым и спокойным.
Кэт сжала руки в кулаки и послушалась.
Широко открыв глаза, она уставилась в чистое голубое небо. Ее мысли кружились в беспорядке, но она смотрела на небо, будто это была единственная реальная вещь в ее жизни. Если она сосредоточится, то сможет подняться выше боли.
Ковш.
Разжав ладонь, она поняла, что потеряла ковш. По какой-то причине ей показалось жизненно важным, чтобы ковш был у нее.
— Мы нашли камбуз. Я нашла ковш. Они наливали им суп в ту миску. Миска — она даже не сломана. Кай… — Ее голос ослаб с новым потоком ощущений, когда память начала возвращаться к ней. — Это был электрический скат. Я не видела и не убереглась от него. Я умру?
— Нет! — Его ответ был резким, почти сердитым.
Склонившись над ней, Кай положил обе руки ей на плечи так, чтобы Кэт смотрела прямо ему в лицо. Кай должен быть уверен, что она понимает его слова.
— Это был электрический скат, — подтвердил Кай, не упомянув, что он был добрых десяти футов в длину. — Часть его позвоночника отломилась и застряла прямо над твоей лодыжкой.
Кай смотрел, как ее глаза затуманились еще больше, частично от боли, частично от страха. Его руки сжимали ее плечи.
— Не глубоко. Я могу его достать, но тебе будет чертовски больно.
Кэт понимала, что он говорит. Она может оставить все как есть, пока Кай не привезет ее к доктору на остров, или довериться ему, чтобы он начал лечить ее сейчас. Хотя губы ее дрожали, Кэт не спускала с него глаз и сказала четко:
— Сделай это сейчас.
— Ладно. — Кай продолжал смотреть в ее глаза, остекленевшие от шока. — Держись. Не пытайся храбриться. Кричи сколько угодно, но постарайся не двигаться. Я быстро.
Наклонившись, он крепко ее поцеловал:
— Обещаю.
Кэт кивнула, затем, сконцентрировавшись на ощущении его губ на своих губах, закрыла глаза. Кай действительно не медлил. Через несколько секунд она почувствовала, как боль разрывает ее на части. Кэт вдохнула воздух, чтобы закричать, но вновь впала в забытье, словно ушла под воду в жидкий сумрак.
Кай обеспечил отток крови, зная, что с ней выйдет и часть яда. Его руки были точны, когда он вынимал кусок позвоночника ската из ее плоти. Не обращая внимания на ледяной страх при виде разорванной и кровоточащей гладкой кожи Кэт, Кай промыл рану, обработал и перевязал ее. Не пройдет и часа, как он доставит ее к врачу.
Трясущимися пальцами Кай проверил пульс у основания ее шеи. Он был не сильным, но ровным. Подняв веко большим пальцем, Кай осмотрел ее зрачки. Кэт избавилась от боли. Он поблагодарил Бога за это.
Глубоко вздохнув, Кай на мгновение прислонился лбом к ее лбу. Он молился, чтобы Кэт оставалась без сознания, пока не окажется в безопасности, под присмотром врача.
Кай не стал тратить время, чтобы смыть ее кровь со своих рук, прежде чем взяться за руль. Он развернул лодку, описав круг, и на полной скорости направился назад к Окракоуку.
Глава 7
Когда Кэт начала приходить в сознание, ее зрение сфокусировалось, перед глазами все поплыло, потом изображение опять стало четким. Она увидела вихрь белого потолка вместо чистого Голубого небесного свода. Даже когда туман вернулся, Кэт вспомнила боль и заметалась.
Она не выдержит ее во второй раз. Не сможет совладать с этой болью. Стало страшно. Будь у нее силы, она бы заплакала.
Затем она почувствовала холодную руку на своей щеке. Голос Кая, низкий и ласковый, пронзил последние слои тумана:
— Успокойся, Кэт. Теперь все в порядке. Все прошло.
Хотя у нее перехватывало дыхание, когда она делала вдох, Кэт открыла глаза. Боль не прошла. Она чувствовала руку на своей щеке, видела его лицо.
— Кай.
Когда Кэт произнесла его имя, она схватила его за руку, единственное, в чем была уверена. Собственный голос, едва ли сильнее шепота бриза, пугал ее.
— С тобой будет все хорошо. Доктор позаботился о тебе.
Пока говорил, Кай тер большим пальцем костяшки ее пальцев, создав точку концентрации, и не убирал свою другую руку, слегка касаясь ее щеки, зная, как важен контакт.
Он чуть было не сошел с ума, ожидая, когда Кэт откроет глаза.
— Док Бейли, помнишь? Ты с ним раньше встречалась.
Кэт показалось жизненно важным вспомнить его, она заставила свой разум покопаться в прошлом. У нее возник смутный образ крепкого обветренного старика, больше подходившего морской стихии, чем смотровому кабинету.
— Да. Он любит… любит эль и мелкую камбалу.
Кай посмеялся бы над ее воспоминаниями, если бы ее голос был сильнее.
— С тобой все будет в порядке, но он хочет, чтобы ты отдохнула несколько дней.
— Я чувствую себя… странно.
Кэт подняла руку к голове, как бы проверяя, на месте ли она.
— Ты на лекарстве, вот почему тебе не по себе. Понимаешь?
— Да.
Кэт медленно повернула голову и сфокусировала взгляд на том, что ее окружало. Стены теплого цвета слоновой кости, а не стерильно белые, больничные. Тускло мерцает темная дубовая отделка. На жестком деревянном полу ковер, его приглушенный индийский узор выцвел от времени. Это единственное, что Кэт узнала.
В последний раз, когда она была в спальне Кая, ее отгораживала от остального помещения лишь перегородка в полстены, а в нижней части одного из окон была длинная тонкая извилистая трещина.
— Это не больница, — выдавила Кэт.
— Нет.
Кай погладил ее по голове, ощупывая лоб, чтобы узнать, не лихорадит ли ее, температура поднимается как раз перед рассветом.
— Легче было привезти тебя сюда после осмотра у Бейли. Госпитализация тебе не нужна, но нам с ним не понравилась идея твоего пребывания в гостинице в таком состоянии.
— Твой дом, — пробормотала она, пытаясь сосредоточить все силы. — Это твоя спальня, и я помню ковер.
«Однажды мы занимались на нем любовью», — вспомнил Кай.
Он с усилием едва касался ее лба.
— Ты голодна?
— Не знаю.
