— Сведений кот наплакал, — сделала ценное
умозаключение Лерка.
— Я его раньше видела, — нехотя признала я, в
глубине души считая, что лучше бы держать язык за зубами.
— Раньше? Где раньше, когда? — оживилась Лерка.
— Неделю назад. Нет, дней десять. Точно не помню. Я
узнала адрес Арсения по номеру машины, но это был вовсе не его адрес. Я поехала
проверить и увидела Арсения с парнем, похожим на хиппи. Они пошли в бар, где
встретились с какими-то типами, одним из которых и был сегодняшний парень в
бронежилете.
— Если хочешь, чтобы я поняла, расскажи толково.
Конечно, я рассказала и толково, и подробно, надеясь, что
после этого меня оставят в покое. Но стало даже хуже, потому что Лерка,
выслушав меня, спросила:
— Скажи честно, зачем ты за ним следила?
— Я в него влюбилась, — со вздохом ответила я,
хотя теперь самой себе верила с трудом.
— Ты в него влюбилась и потому следила?
— Я искала случая с ним познакомиться.
Посверлив меня взглядом без всякого толка, Лерка кивнула.
— Значит, ты считала, что фамилия твоего Арсения
Козлов, а он оказался кем-то другим?
— Ты же слышала.
— А познакомились вы в кафе, и он всегда садился возле
окна, а напротив казино «Олимпия»? Из чего делаем вывод: казино его чем-то
интересовало.
— Я этого не говорила. Скорее всего, парень просто
любил смотреть в окно. И чем вообще может быть интересно казино?
— Не знаю, как другие, а «Олимпия» очень даже может…
— Чем? — насторожилась я.
— Это я тебе потом скажу, если мои догадки окажутся
верны. У нас есть адрес неизвестного Козлова, который к тому же работал в той
самой «Олимпии».
Им может оказаться тот хиппи, а может наш сегодняшний
знакомый, едва не скончавшийся во время теплой встречи. Надо проверить.
Поехали. Адрес помнишь?
— Первый Речной спуск.
— Отлично.
И мы поехали. На этот раз мою машину оставили в гараже, а
отправились на Леркином джипе. Честно говоря, я ожидала, что нас остановят на
первом же перекрестке и сразу отправят в тюрьму, но, вопреки моим худшим
опасениям, мы благополучно добрались до Речного спуска.
Дом по-прежнему выглядел обшарпанным и жалким, что
настроения мне не прибавило. Поднялись на второй этаж и позвонили в квартиру
номер восемь. Открыл нам здоровенный дядька в пятнистых штанах. От дядьки
сильно несло чесноком, он что-то жевал, сонно взглянул на нас и
поинтересовался:
— Кого надо?
— Козлова, — ответила Лерка. Надо сказать, что
пред светлы очи дядьки мы предстали вдвоем, Сашок остался в джипе.
— Козлова, — вздохнул дядька, — ну,
проходите.
Мы прошли, я с испугом, потому что терялась в догадках, что
мы этому Козлову скажем, но Лерка держалась уверенно, и я решила, что буду
молчать, пусть выкручивается как хочет.
— А вы ему кто будете? — спросил дядька, когда мы,
сделав несколько шагов, принялись топтаться в прихожей. Стало ясно, это
коммуналка и дядька Козлову скорее всего не родственник, а сосед.
В прихожей было две вешалки и два облезлых шифоньера,
свободное от них пространство в настоящее время занимали мы, причем близость
дядьки давала себя знать: я начала задыхаться.
— Мы его знакомые, — ответила Лерка, невольно
морщась.
— Хорошие знакомые али как?
— Он дома? — спросила Лерка, начиная злиться.
— Вот его комната, — ткнул он пальцем в соседнюю
дверь. Я повернула голову и увидела, что на двери приклеена какая-то бумажка.
Лерка ее тоже увидела и присвистнула:
— Что случилось?
— Если вы близкие знакомые, то я вас должен
подготовить. Вдруг у вас любовь, а я с такой новостью.
— Он нам денег должен.
— О-о.., тогда еще хуже. Денег вы не увидите.
Козлов наш того.., с балкона вниз головой.
— Добровольно или помог кто?
— Выпил много, — ответил дядька и так хитро
ухмыльнулся, что стало ясно: ему есть что порассказать.
В следующее мгновение в руках Лерки появилась сотня, ухмылка
дядьки стала еще шире, а гостеприимство безграничным.
— Идемте в комнату, — скомандовал он.
Мы прошли длинным темным коридором и оказались в каморке
метров одиннадцати с одним окном. Шифоньер, ровесник моей бабушки, диван слегка
постарше, тумбочка с допотопным «Рекордом», ковер на стене, который украсил бы
собой свалку, но никак не жилище, возле окна стол и два стула, вот и вся
обстановка. Чувствовалось, что дядька живет здесь давно, лет тридцать, а может,
и сорок (на вид ему около шестидесяти).
— Садитесь, — кивнул он на диван. — Чувствую,
разговор будет долгим.
— Почему? — испугалась я, но Лерка пихнула меня
локтем в бок, и я затихла.
Дядька устроился на стуле, развернувшись к нам, и заговорил:
— Значит, так. В ту ночь он пришел не один. Совершенно
очевидный факт. Один он ходит по-другому. У него походка мягкая, бывает, в
тапках идет в туалет, так его и не слышно. А здесь пол вибрировал, значит, двое
шли. Дверь хлопнула, было это часов в двенадцать. По-нашему — глубокая ночь.
Народ здесь рано встает, оттого рано ложится. Сразу прошли к нему в комнату,
дверь скрипнула. Говорили тихо, выпивали. Козлов на кухню прошел, звякнул
посудой. Холодильник у него в комнате. Через полчаса дверь опять скрипнула. И
тихо стало. Я начал засыпать, — дядька перешел на шепот, увлекаясь все
больше и больше, — но примерно через полчаса опять проснулся. Входная
дверь вжик. Думаю, не иначе как Козлов решил за этим делом сбегать: тут
рядышком всю ночь торгуют. И вдруг что-то шмяк за окном, я сперва не понял,
лежу себе, прислушиваюсь, а дверь опять — вжик. А утром рано, часов в пять,
народ загалдел, оказывается, под балконом Славка лежит, Козлов. Свалился.
— А вы в милиции все это рассказывали? — широко
улыбнулась Лерка.
— Когда они приехали, я здоровье поправлял и был
немного.., неразговорчивым. А уж потом, все сопоставив и осознав…
— Выходит, либо Козлов сначала с балкона свалился, а
потом дверью скрипнул, либо на момент падения был в комнате не один, а с
гостем, и уже после его падения гость ушел.
— Истинная правда, — закрыв глаза, заявил дядька.
