Сейчас.
Алекс никогда раньше таким животным сексом не занимался. Обычно он был любезным, настоящим джентльменом, следил за тем, чтобы его партнерша была удовлетворена прежде, чем самому получить желанную разрядку. Его любовные игры были фривольными, беззаботными. Это было совсем другое. Это больше походило на битву не на жизнь, а на смерть. Он обхватил Дэни за талию так же, как тогда, и прижал спиной к стене. Вот теперь он мог по-настоящему к ней прижаться. Вот теперь он мог ей овладеть.
Дэни все еще дралась, как дикая кошка, — желая его не менее агрессивно, чем он желал ее. Она дернула его рубашку, выправив ее из брюк, и потянула за пуговицы. Она была занята борьбой за то, чего хотела она, пока он боролся за то, чего он хотел — видеть ее обнаженной.
Это было настоящее безумие. На ней были колготки, и ни один из них не мог их с нее снять. В конце концов, он стянул их ей до икр и переступил через тянущуюся лайкру, чтобы она смогла обернуть ноги ему вокруг талии. Юбка у нее была задрана, порванная блузка висела. Он только на секунду остановился, чтобы втянуть в рот ее сосок прямо с лифчиком. Ее стон совсем его подкосил. Трусики он ее просто разорвал. О, она была такая влажная, так приятно пахла и так двигалась на его пальцах, которыми он проверил, готова ли она его принять, она так сжимала его, обещая безумное наслаждение.
Дэни была готова. Более чем.
Он сделал движение ей навстречу. Наконец-то вошел в нее.
И его сердце замерло, остановилось.
Мир словно куда-то провалился, пока он смотрел в ее глаза и не мог пошевелиться, не мог ни о чем думать, просто поверить не мог в то, как ему хорошо.
Она тоже застыла, приоткрыв рот. Она со стоном, полным наслаждения, вытолкнула из легких тот воздух, который в них держала до сих пор, затаив дыхание.
Этот ее стон словно пронзил его насквозь. Эмоции нахлынули на него, как будто плотину прорвало. В это же самое время она вплела пальцы ему в волосы. С широко распахнутыми глазами, вся дрожа, она прижалась губами к его губам и поцеловала его. Этот поцелуй поставил бы его на колени, если бы вдруг в нем не открылась способность справляться со сверхъестественными ощущениями, такими первобытными, что ему показалось, что он просто умрет, мысленно крича от удовольствия.
Они стали двигаться в унисон. Они работали сообща, так тесно сплетясь в этом танце, что теснее было просто некуда. Она встречала его мощные толчки такими же мощными движениями. Принимала его в себя глубже, крепче обхватывая его ногами. Ее полные распухшие губы были приоткрыты, она тяжело дышала, а потом стонала от наслаждения в такт движениям их мятущихся бедер. Он тоже всхлипывал с каждым толчком, почти обезумев от того, какие ощущения она дарила его телу. Он старался изо всех сил приблизиться к ней — и к ослепляющей вершине, до которой было рукой подать.
Он увидел, как Дэни закусила губу, как мучительно напряглось ее лицо по мере приближения экстаза. Она вся раскраснелась от удовольствия, а непослушная прядка волос лежала у нее на щеке.
Какая же она красивая. Она рождена для этого. И он тоже. Она откинула голову назад, и он не устоял перед ее нежной кожей.
Ее крик пронзил его кожу, кости, добрался до его позвоночника. И инстинкт взял верх, направляя его тело. Он врезался в нее сильнее, быстрее, видел, как и сколько она оставалась на самом гребне волны, перед тем как полностью потерял над собой контроль. Из груди у него вырвался утробный крик, так что у него заболело горло, этот крик эхом отразился от стен в крохотной комнатке.
Глаза у него были закрыты. Он чувствовал, как по лицу и спине у него катятся капли пота. И как, черт возьми, они успели вспотеть за это, несомненно, короткое время — несколько минут, не больше? Алекс думал, что никогда уже не сможет отдышаться. Одной рукой он ухватился за полку у нее за спиной, чтобы не упасть и удержать чувство реальности, не отключиться полностью. От этого всепоглощающего чувства облегчения, которое всегда испытываешь после оргазма, он сейчас весь дрожал.
Дрожал?
Сказать, что ощущение это было сильное, значило ничего не сказать. Легкие у него горели, пока он силился заново наполнить их воздухом. Наконец, он посмотрел на нее. На лице у нее было написано изумление, и она не успела вовремя скрыть это выражение, он его заметил. Но пока он смотрел, на ее лицо словно защитная вуаль опустилась, она эмоционально закрылась от него. И от этого у него все тело снова вспыхнуло желанием, желанием прижать ее к себе и ласкать ее руками и языком, потому что тогда она не сможет от него спрятаться.
Не сможет скрыть, что в такие моменты между ними она теряет над собой контроль.
Так же как и он. И слава богу.
Дэни собрала последние оставшиеся в ней крохи энергии и сил и оттолкнула его. Она запнулась, пытаясь высвободить ноги, которые были переплетены с его. И он сделал шаг назад, натянул трусы и брюки, широкой ладонью вытер пот со лба.
У Дэни дрожали руки и ноги. Ей нужно было срочно отсюда уйти. Не потому, что она была в замкнутом пространстве. Черт, да последние несколько минут она не знала, где она, и ей не было до этого дела. Но ей нужно было уйти от него и собраться с мыслями, иначе она снова бросится в его объятия и будет умолять о продолжении.
Секс — это всего лишь секс? Ничего не значащее развлечение?
То, что было только что между ними, не было таковым.
Это было самым сильным эмоциональным потрясением за всю ее жизнь.
Это было дико, прекрасно, совершенно безумно.
Алекс ухватил ее за запястье, когда она пошла к двери:
— Нам нужно поговорить, Дэни.
Зачем? Она не хотела это анализировать, она хотела аккуратно завернуть это воспоминание в салфеточку и положить его на почетное место в сундук своей памяти.
— Это необязательно. — Дэни старалась говорить беззаботным тоном, стремилась уйти с достоинством, насколько это было возможно, учитывая то, что остатки ее трусиков и колготок все еще болтались у нее на ногах и она все еще была в туфлях. — Мне нужно ехать на работу, — дрожащим голосом сказала она, — и тебе тоже. — Она сбросила одну туфлю и столкнула колготки с этой ноги.
— Работа подождет.
— Я не собираюсь опаздывать на час из-за того, что переспала с начальником. — На самом деле ей нужно как-то об этом забыть, может, сходить к гипнотизеру, чтобы он ей память стер.
— Я не твой начальник.
— Ну, это вопрос терминологии. — Дэни побежала к себе в комнату. — Я буду готова через десять минут.
Ее не было двадцать минут, и этого явно было недостаточно, чтобы оправиться. На это уйдет, наверное, не один век. Ух ты, ух ты, ух ты.
Кто бы мог подумать, что так бывает? Неудивительно, что он так популярен и так уверен в себе.
Он ждал ее внизу, волосы у него были слегка влажные после душа.
— Дэни…
