– А ведь глупо оно все вышло, – протянул Пило.
Я запрокинул голову и уставился на огромный полумесяц. Наверное, он прав. Действительно глупо. Сначала мы помянули павших, потом праздновали победу, но ведь победа не наша. Победили имперцы, проиграли нимийцы, а мы просто наемники, без долга, без чести, без веры и принципов, нам платят – мы убиваем, нам не платят – но мы все равно убиваем, потому что всегда найдется тот, кто заплатит. Я убегал от участи Тени, от Шрама и Плаща. Убегал и от Добряка, но в сухом остатке метался по кругу, цепляясь за тускнеющие с каждым днем учения Земли.
Убеждая себя, что война – это не бездумное убийство за деньги, я забыл саму суть, закрыв ее шорами предубеждений. Я поступил точно так же, как и большинство разумных, – прикрыл хаос иллюзией порядка.
– Вероятно, ты прав. Кстати, а сколько ему лет-то было?
Пило задумался. Ушастый никогда не распространялся о своем возрасте, но смерть расставила точки над i. Природа дает эльфам вечную молодость и почти бесконечную жизнь, они не стареют до двух тысяч лет, а если верить молве, то в Предвечной роще сидят владыки, седые старцы, которым уже больше десяти, а то и пятнадцати тысяч. У меня в голове не укладываются такие сроки. Что же за существа они должны быть, если за плечами столько жизненного опыта? Какие мысли занимают их голову? О чем они мечтают и чего желают? Или они уже настолько породнились с миром, что не отделяют себя от него, живут как живется, наблюдая за тем, как день сменяет неделя, месяц, год. Впрочем, так живут многие из тех, чья жизнь ограничена веком, а то и меньшим сроком.
Но жнец, несущий за спиной мешок душ, не терпит обмана. Он раскрывает хитрость природы и обнажает истинное лицо всех «бессмертных». Ушастый обернулся глубоким старцем, а значит, так оно и было.
– Не знаю, – покачал головой Пило. – Может, триста, а может, и больше. Для нас, конечно, безумно много, но для древолюбов – только-только из подросткового возраста вышел.
Надо же, а я думал, поменьше будет, но озвучивать это мнение не стал. За спиной раздался шорох приминаемой травы, но ни один из нас не обернулся. Вряд ли это враг.
– Господин Ройс? – прозвучал чуть хриплый голос.
Пришлось оборачиваться. На поляне стоял некто в широкополой шляпе и длинном плаще, скрывающем все тело.
– Я слушаю вас, – кивнул я.
– Мы отправляемся через час. Начальник попросил вас не задерживаться, ждать не будем.
Вестник откланялся и исчез во тьме. Еще вчера я договорился с их главным, и тот за пять золотых согласился принять меня в свой отряд и сопроводить до границ Империи. Все же возвращаться одному не хотелось, да и опасно это. А так буду праздно валяться в дилижансе и ждать, пока не прибудем в Борс. Понятное дело, через Харпудов гребень мы не попремся, а двинемся в обход, но если слухи о Вестниках правдивы хотя бы наполовину, то до цели мы доберемся максимум дней через десять.
– Что, не нравится? – улыбнулся Младший.
– Ага, – снова кивнул я. – Никак не привыкну к этим «господам», «лэр» как-то роднее будет.
– Привыкай, – пожал плечами друг. – Ты у нас теперь не военный, а к гражданским только так и обращаются. И это… ты уверен, что татуировку сводить не будешь?
Я посмотрел на свое плечо, где под повязкой красовался пробитый золотой и веселая рожица.
– Нет, – в который раз отказался я от предложения. – Оставлю на память.
– Дело твое, – с полным безразличием в голосе сказал Пило, но по нему было видно, что он рад такому решению. – Тогда будем прощаться?
Я в третий раз кивнул, встал, отряхиваясь от прилипшей к штанам пыли, и взглянул на спящих товарищей.
– Будить не будем, – скорее подтвердил, чем спросил Младший, и протянул мне руку.
– Не будем, – согласился я и сжал предплечье бывшего командира. – Прощай, друг.
– Э нет, – протянул Пило и, подмигнув, хитро улыбнулся. – Удачи. Брат.
Я вгляделся в лицо товарища, но увидел только беззаботную улыбку.
– Да. Удачи и тебе. Брат.
Мы разжали руки, и бывший командир плюхнулся на землю, опрокинул в себя остатки вина и уставился в костер.
Развернувшись, я взял под уздцы Шурку, мирно пощипывающего какой-то куст, и направился на север, где уже собирался в путь отряд Вестников. Я не оборачивался – говорят, примета плохая, и, чтобы не искушать себя, смотрел на луну. Когда на горизонте появилась крытая повозка, ночное светило на миг спряталось за тучкой и тут же выглянуло из-за нее.
Две декады спустя
Графиня Лизбет Норман
Юная девушка в простом, но симпатичном бежевом платье зашла в таверну на перекрестке четырех дорог. В небольшом помещении на пять столиков было просто непомерно много народу. Разумные были везде. Сидели за столами, стояли около барной стойки, некоторые даже на лестнице расположились. И в этом море из живых существ мертвым островком возвышался угловой, неприметный шестой столик. За ним сидел путник, сразу же завладевший вниманием графини. Лицо незнакомца оказалось скрыто широкополой черной шляпой, а с плеч ниспадал длинный плащ той же расцветки. Некто сидел в полном одиночестве и, закинув ботфорты на стол, неспешно потягивал пиво. Вроде с виду обычный Вестник, но Лизбет никак не могла понять, почему никто не осмеливается сесть за его столик, ведь там хватит места еще как минимум для трех человек.
– Какая краля! – пронесся по залу гулкий бас. Из-за одного из столов поднялся хмельной пузатый мужик с щетиной и желтыми ногтями. – Малышка, разбавь наше мужское общество своим присутствием. Не пожалеешь!
Мерзкий мужлан мазнул по девушке сальным взглядом и с намеком подмигнул. Два телохранителя графини выдвинули мечи и сделали шаг вперед.
– Атас, хлопцы! – крикнул мужик.
Его четыре собутыльника вскочили с мест, роняя стулья, и тоже обнажили клинки. В зале повисла тишина, нарушаемая прихлюпыванием, доносящимся от столика Вестника.
– Ты ответишь! – прорычал Линд, один из телохранителей Норман.
– Ха! – засмеялся заводила. – Парни, вы слышали? Этот желторотый мне угрожает! Небось только вчера в руки кухонный нож взял, а сегодня уже с шашкой наголо!
Собутыльники рассмеялись и плотоядно оскалились, разглядывая ладную девичью фигурку.
У Лизбет помутилось сознание. Она ведь просто хотела прикупить хлеба в дорогу, а тут такое. Из головы тут же вылетели все плетения, показанные ей дедушкой, коленки задрожали, и она лишь чудом устояла на ногах.
– Да ты не боись, – не прекращал ухмыляться мужик. – Мы не обидим, наоборот, хорошо сделаем. Ты небось девка неопытная, так мы ж научим! – Пятерка снова загоготала в голос. – Вот только твоих охранчиков маленько помнем.
Телохранители двинулись вперед, мужики также рванули навстречу, и тут в таверне раздался мягкий, почти елейный голос:
