– Ведь вы… – Она забавно сморщила носик, очевидно припоминая мое имя. – Барон де Койн?
– Да, ваше императорское величество, – ответил я, снова склоняясь в поклоне.
– И что вы здесь делаете, да еще в одиночестве? – вновь спросила она своим звонким голоском, от которого у меня в душе все затрепетало.
– Любуюсь садом, ваше императорское величество.
Ее спутник наградил меня таким взглядом, за который, не будь здесь столько народу, мог бы оказаться в кустах без пары передних зубов. На слово «идиот» обратишь меньше внимания, чем на такой взгляд.
– Как интересно, – произнесла она, пристально меня разглядывая.
Еще бы неинтересно – посмотреть на дурака, гуляющего почти в полной темноте и любующегося на кусты, вместо того чтобы веселиться на императорском балу, кружить головы красавицам и завязывать полезные знакомства. И тут она произнесла слова, которые я меньше всего ожидал от нее услышать:
– Барон, вы не проводите меня немного?
– Почту за честь, ваше императорское величество.
Янианна освободила свою руку и взглянула на меня. Я осторожно приблизился к девушке, все еще не веря в происходящее. Поддерживая ее локоть самыми кончиками пальцев, я осторожно шествовал рядом с ней, пытаясь сказать что-то очень умное, многозначительное или, по крайней мере, очень смешное. Но получалось у меня из рук вон плохо – вернее, вообще ничего не получалось. Янианна искоса взглянула на меня пару раз, как бы приглашая – ну же, блесните эрудицией, чувством юмора или еще чем-нибудь. Мысли лихорадочно крутились в голове, но я ничего не мог придумать. Все заготовки для подобных случаев я отмел сразу: не хочу, только не с ней. Лучше бы прямо сейчас из кустов выскочили несколько человек в темных масках, и я рубился бы с ними на шпагах, нанизывая одного противника за другим, пока сам бы не был сражен подлым ударом прямо у нее на глазах. Вот такая чушь лезла мне в голову, и от этого становилось еще хуже. Да и какая, к дьяволу, шпага? Присутствовать на императорском балу с оружием – это особая привилегия, которой у меня нет.
Наконец по прошествии нескольких секунд, показавшихся мне вечностью, Янианна сама спросила меня:
– Скажите, барон, а как вы вообще сюда попали?
Интересный вопрос. Не думаю, что сад – это закрытая территория, иначе меня остановили бы еще на входе. Значит, ее интересует, не пришел ли я сюда с дамой, с которой потом расстался по какой-то причине.
– Случайно, ваше императорское величество. Вероятно, я перепутал двери.
– Перепутали двери? Куда же вы, барон, направлялись в таком случае?
– Я хотел сесть в карету и поехать домой, ваше императорское величество.
– Вам не понравился мой бал? И перестаньте меня так называть, не то вывихнете себе язык, и мне придется вас покинуть! – Девушка рассмеялась своей шутке, затем продолжила: – Зовите меня… леди Янианна.
– Хорошо, леди Янианна. Ваш бал и сам дворец великолепны, я никогда ничего подобного не видел. Просто у меня внезапно разболелась голова.
– Знаете, барон, наш род Крондейлов издревле славился тем, что мы всегда можем отличить правду от вымысла. И сейчас я ясно вижу, что вы меня обманываете. Так что же является истинной причиной вашего внезапного бегства?
Ты хочешь знать правду, солнышко? Пожалуйста.
– Вы, леди Янианна.
– Я показалась вам такой страшной, что, увидев меня, вы испугались и решили спастись бегством?
– Нет, все как раз наоборот.
Добившись того, чего хотела, девушка внезапно сменила тему:
– И чем же вам так понравился мой сад, барон, что вы позабыли про все на свете?
Наконец-то прозвучал вопрос, не касающийся меня лично, и я поделился своим восхищением от увиденного, предположив, что и при дневном свете очарование сада не пропадает, а наоборот, открываются неразличимые в полумраке нюансы.
– Это мама настояла. Отцу больше по душе были строгие геометрические линии, он вообще во всем любил порядок, – произнесла девушка задумчиво, с легкой грустью. – Барон, теперь, когда язык у вас развязался, расскажите мне о своем походе. Говорят, вы привезли из него целое состояние, и у вас было много приключений. Кстати, леди Элоиза мне о вас все уши прожужжала – барон де Койн такой герой, такой интересный рассказчик!
Элоиза – дочь герцога Вандерера. Однажды, возвращаясь в столицу, я стал свидетелем нападения бандитов на карету, в которой ехала девушка. Мне удалось ее спасти. А чуть позже случилось так, что сам герцог захотел отблагодарить меня за одно его письмо… Хотя об этом я уже рассказывал – в результате в мою собственность перешло имение Стенборо. После всех этих событий я стал бывать в доме герцога запросто, и меня всегда были рады там видеть. Особенно это относилось к Элоизе. Но сердцу не прикажешь…
А Янианна продолжала:
– Сегодня, когда вы вошли, граф Гренингер сказал – посмотрите на этого человека в необычном платье. У него такая походка, будто он хозяин этого дворца, а мы все у него в гостях. Тогда леди Элоиза даже запрыгала от восторга: это он, тот самый барон Артуа де Койн, я вам про него рассказывала, – передразнила Янианна бедную девочку. – Действительно, откуда у вас такая походка?
Я пожал плечами: что тут скажешь? Помню, еще в школе одноклассники шутили – опаздываешь на урок, а входишь в класс как директор школы… Может быть, это от комплекса неполноценности, которым я тогда страдал из-за своей худобы. А потом однажды решил, что лучше уж мания величия, чем этот самый комплекс.
– Барон, а ведь я вас видела раньше! Это было, – Янианна посчитала что-то на пальчиках, – примерно два года назад. Мы тогда поехали в загородный дворец, что в Сустойлер. Вставать пришлось рано, все не выспались, а тут еще что-то случилось с мостом, и мы целый час простояли, дожидаясь, пока его починят. Все развлекались тем, что смотрели в окно кареты, и кто-то – по-моему, герцог Ирленский – сказал: обратите внимание на того человека в смешном нелепом платье, у него такая походка, будто он хозяин всего на свете. Да, я хорошо помню, там еще была старушка возле дерева, и вы ей что-то дали. Она долго благодарила и кланялась вам вслед.
Я хорошо помнил это утро и эту старушку, а вот никаких карет там не видел, хоть убей.
– Вовсе мое платье не было смешным или нелепым, я отдал за него целый золотой, а у меня оставалось их всего три, – возмутился я.
– Так это все-таки были вы! У меня хорошая память, недаром ваша походка мне что-то напомнила. Мне всегда интересно было, что же вы тогда ей дали. Помню, мы тогда даже поспорили и хотели послать слугу, но нищенка уже ушла.
– Я дал ей золотую имперскую крону, леди Янианна.
– Позвольте, барон, вы сказали, что у вас оставалось всего три золотые монеты. Одну вы отдали за платье – получается, нищенке отдали половину того, что у вас оставалось?
– Не совсем так, леди Янианна, у меня еще оставалось серебро. И потом, эта бедная женщина не выглядела профессиональной нищенкой – скорее нужда ее заставила просить милостыню. И просила не для себя, у нее тяжело болел внук, деньги нужны были для лечения.
