— Хорошо, потому что беда была… есть… в том, что я не гожусь для коротких интрижек да и для долгих тоже. Поэтому еще до нашей первой ночи, когда ты нес меня вверх по лестнице, я любила тебя.
— Родная моя. — Эйдан бросился к ней, но она отступила, качая головой.
— Подожди, дай мне договорить. Я возвращаюсь в Чикаго не для того, чтобы там остаться, а чтобы продать квартиру, уладить все дела и переехать сюда насовсем. Я решила так не из-за тебя, и даже сейчас причина не в тебе. Я сделала свой выбор. Ради себя. Я хочу писать, я уже пишу книгу. Свою собственную.
— Книгу? — Его лицо просияло. От гордости, с изумлением поняла Джуд и укрепилась в своем выборе. — Это же замечательно! Ты просто создана для этого.
— Откуда ты знаешь?
— Потому что ты светишься счастьем, говоря об этом. Я же вижу. И у тебя дар рассказчика. Я тебе это говорил.
— Да, — кивнула она. — Да, ты говорил. Еще до того, как я сама поняла.
— Я так рад за тебя.
— Я всегда этого хотела, но не осмеливалась даже думать. А теперь смею. — Теперь, мысленно добавила она, мне хватит смелости на что угодно. На все. — Я хочу писать книги, и я хочу стать хорошим писателем. Я хочу работать здесь. Теперь здесь мое место. Мой дом.
— Так ты не собиралась уезжать?
— Собиралась. Ненадолго. Но я решила вернуться. Я нашла здесь свое место, Эйдан. В первую очередь — свое. И я нашла здесь цель в жизни, в моей жизни.
— Я понимаю. — Он протянул руки, коснулся ее волос. — Я понимаю, потому что я такой же.
— Я нашла свое место в жизни, я нашла тебя. Поэтому я вернусь. И у меня все, все получится. — Джуд взяла его за руку. — Ты подарил мне слова, Эйдан, ты подарил мне их магию. И все это я верну тебе. Мы начнем нашу новую жизнь здесь, и мы начнем ее на равных.
Джуд умолкла, словно прислушиваясь к себе, ожидая страхов и сомнений, но почувствовала только радость.
— Никого никогда не было до тебя, — тихо сказала она. — Хотя я хотела, чтобы был, потому что боялась одиночества. Теперь я научилась жить в одиночестве и доверять себе, любить себя. Я не приду к тебе слабой и податливой, готовой угождать и подчиняться, чтобы только избежать размолвок.
Эйдан легонько коснулся пальцем разбитого носа.
— Надеюсь, это была последняя размолвка, дорогая. Второй такой я не перенесу.
Она рассмеялась легко и беззаботно.
— Когда я заполучу тебя, никаких размолвок не будет. — Джуд протянула ему руку. — Эйдан, навсегда или никак.
— Навсегда. — Он сжал ее руки, поднес к губам и, глубоко вздохнув, опустился перед ней на колени.
— Что ты делаешь?
— Наконец-то делаю то, что правильно. Здесь не место гордыне. У меня нет груды подаренных солнцем бриллиантов, чтобы бросить их к твоим ногам. У меня есть только это.
Он достал из кармана кольцо. Тоненькое старинное кольцо. Маленький бриллиант поймал заплутавший луч солнца и рассыпался разноцветными искрами — символ обещания, когда-то данного и повторенного.
— Оно принадлежало матери моей матери. Камушек мал, оправа проста. Но оно проверено временем. Я прошу тебя принять его и меня, ибо моя любовь к тебе не знает границ. Принадлежи мне, Джуд, как я принадлежу тебе. Построй со мной жизнь. На равных. Какой бы ни была наша жизнь, где бы мы ни жили, это будет наша и только наша жизнь.
Джуд обещала себе, что не расплачется. Она не хотела, чтобы в такую минуту слезы туманили ее глаза. Мужчина, которого она любит, стоит перед ней на коленях и предлагает ей… все.
Она опустилась на колени перед ним.
— Я принимаю его и тебя и буду дорожить им, как буду дорожить тобой. Я буду принадлежать тебе, Эйдан, как ты принадлежишь мне. — Она протянула руку, и он надел ей кольцо, отдавая и свое сердце. — И пусть наша жизнь начнется прямо сейчас.
Как только он надел колечко на ее палец, тучи растаяли, и солнечный свет хлынул на землю, яркий и слепящий, как бриллианты.
Стоя на коленях среди цветов и не сводя глаз друг с друга, они не заметили печальную женщину, следившую за ними из окна.
Они потянулись друг к другу, их губы встретились… Эйдан охнул. Ой, тебе больно. — Еле сдерживая смех, Джуд отстранилась, погладила его щеку. — Идем в дом, я приложу лед.
— У меня есть лекарство получше. — Эдан поднялся, подхватил ее на руки. — Немного осторожности, и все будет прекрасно.
— Ты уверен, что нос сломан?
Эйдан покосился на нее.
— Уверен, конечно, ведь это мой нос. И, пожалуйста, убери эту довольную улыбку. — Поднявшись на крыльцо, он поцеловал ее в лоб. — Вообще-то, Джуд Фрэнсис, я думаю, сейчас самое время напомнить, что ты должна мне двести фунтов.
— А я думаю, что ты не дашь мне пожалеть о моих денежках.
Она взмахнула рукой, полюбовалась брызгами солнца в сверкающем камушке и открыла дверь.
