Раздались пьяные одобрительные возгласы. Я не знал, они это серьезно или просто развлекаются. Но мне не хотелось задерживаться и выяснять, как обстоят дела на самом деле. Встревоженную кашу, в которую превратился мой мозг, пронзила отчетливая мысль: Беги. Я осознал, что мне сложно будет понять, что же, собственно, происходит, оставаясь в этой комнате, полной пьяных мужиков, угрожающих меня линчевать. Разумеется, это бегство окончательно убедит их в моей виновности, но мне было уже все равно.
Я попытался обойти толстяка.
Он хотел меня схватить, но пьяный и медлительный человек не может тягаться с быстрым и насмерть перепуганным. Я шагнул влево, а затем рванулся вправо и одним прыжком оказался у него за спиной. Он взревел от ярости, а все остальные тоже с шумом отклеились от стульев, чтобы броситься на меня. Но я проскользнул мимо и, распахнув дверь, выскочил наружу, в солнечный день.
* * *
Я мчался по улице, взметая пыль мощенной щебнем дороги. Постепенно разгневанные голоса остались далеко позади и стихли. На первом же углу я резко свернул, чтобы скрыться у них из виду, срезал путь через грязный двор, где у меня из-под ног с громким кудахтаньем разлетелись куры, и выскочил на небольшую площадь, где у старого колодца собралась группа женщин, проводивших удивленными взглядами мой стремительный бег. В сознание вторглась мысль, обдумывать которую совершенно не было времени: Эй, а куда подевалась Ждущая Женщина? Но тут на пути выросла невысокая стена, и мне пришлось сосредоточиться на преодолении этого препятствия — рука, нога, толчок, рывок. Я приземлился на оживленную дорогу, где меня чуть не сбила какая-то повозка. Возница прокричал что-то унизительное о моей матери, а его лошадь зацепила меня боком, оставив отпечатки копыт в нескольких дюймах от моих ног.
Я понятия не имел, что происходит, и понимал только, что, возможно, теряю рассудок, а значит, мне необходимо убраться подальше от людей, чтобы разобраться, так ли это на самом деле. С этой мыслью я бросился бежать по дороге, проходящей за двумя рядами домов. Во-первых, мне показалось, что там есть где спрятаться, а во-вторых, этот путь вел к окраине поселка. С бега я перешел на быструю ходьбу, полагая, что бегущий и выпачканный с ног до головы американский паренек привлекает гораздо больше внимания, чем точно такой же грязный, но не бегущий.
Осуществлять намерение держаться спокойно и непринужденно мешал тот факт, что я вздрагивал от любого шума или подозрительного движения. Я кивнул и помахал рукой женщине, развешивающей белье во дворе своего дома, но она, так же, как и все остальные, только уставилась на меня широко раскрытыми глазами. Я пошел быстрее.
Вдруг позади раздались странные звуки, и я нырнул в первый попавшийся сарай. Притаившись за полуоткрытой дверью, я обвел взглядом исписанные мелом стены.
Мимо, крадучись, прошла собака, за которой семенил поскуливающий выводок. Я осторожно выдохнул и позволил себе немного расслабиться. Собравшись с духом, я шагнул обратно на дорогу.
Но кто-то схватил меня за волосы. Я не успел даже крикнуть, потому что к моему горлу тут же прижали что-то острое.
— Только пикни — и я тебя прирежу, — прозвучал у меня над ухом голос.
Продолжая прижимать лезвие ножа к моей шее, нападавший толкнул меня к стене сарая и вышел из-за моей спины. К моему удивлению, это был вовсе не пьянчуга из паба. Это была девушка. Она была одета в простое белое платье, а на ее удивительно хорошеньком личике застыло напряженное выражение, как будто она всерьез рассматривала возможность проткнуть мне кадык.
— Ты кто? — прошипела она.
— Я… э-э… американец, — промямлил я, не совсем понимая, что именно ее интересует. — Меня зовут Джейкоб.
Дрожащей рукой она еще сильнее прижала нож к моему горлу. Я видел, что она испугана, а значит, опасна.
— Что ты делал в доме? Почему ты меня преследуешь? — продолжала допытываться она.
— Я просто хотел с тобой поговорить! Не убивай меня!
Девушка нахмурилась.
— О чем ты хотел со мной поговорить?
— О доме. О людях, которые там жили.
— Кто тебя сюда прислал?
— Мой дедушка. Его звали Абрахам Портман.
Ее рот приоткрылся от удивления.
— Ты лжешь! — сверкая глазами, закричала она. — Ты думаешь, я не знаю, кто ты на самом деле? Я не вчера родилась на свет! Открой глаза! Я хочу посмотреть в твои глаза!
— Это правда! Смотри! — Я постарался открыть глаза как можно шире.
Она привстала на цыпочки и заглянула в них, а потом топнула ногой и закричала:
— Нет, твои настоящие глаза! Тебе не удастся провести меня ни этими подделками, ни дурацким враньем об Эйбе!
— Я не вру, и это мои настоящие глаза! — Она так сильно надавила на мою гортань, что мне было трудно дышать. К счастью, ее нож был слишком тупым, иначе она точно перерезала бы мне глотку. — Послушай, я совсем не тот, за кого ты меня принимаешь, — прохрипел я, — и я могу тебе это доказать!
Давление на мое горло немного ослабло.
— Доказывай, или я полью эту траву твоей кровью!
— У меня тут кое-что есть.
Я сунул руку в карман куртки. Она отшатнулась и крикнула, чтобы я не шевелился. Теперь кончик ножа дрожал прямо у меня перед глазами.
— Это всего лишь письмо! Успокойся!
Она вернула лезвие мне на горло, а я медленно извлек из кармана письмо и фотографию госпожи Сапсан и протянул все это ей.
— Отчасти это письмо и стало причиной того, что я здесь. Мне дал его дедушка. Оно от Птицы. Вы ведь так называете свою директрису?
— Это еще ничего не доказывает, — заявила она, даже не взглянув на листок. — Но откуда ты столько о нас знаешь?
— Я же сказал тебе, мой дедушка…
Она вырвала письмо из моих рук.
— Я не желаю слушать этот бред!
Судя по всему, я задел ее за живое. На мгновение она замолчала. От напряжения ее лицо заострилось. Мне показалось, девушка раздумывает над тем, куда ей спрятать мое тело после того, как она осуществит свою угрозу. Она ничего не успела решить, потому что с дальнего конца улицы донеслись крики. Мы обернулись и увидели бегущую к нам толпу мужчин из паба, вооруженных дубинками и садовыми инструментами.
— Что это значит? Что ты натворил?
— Ты не единственная, кто хочет меня убить.
Она ткнула мне в бок ножом и схватила меня за шиворот.
— Теперь ты мой пленник. Делай то, что я говорю. Если ослушаешься, тебе придется горько об этом пожалеть.
Спорить я не стал. Я не был уверен, что у меня больше шансов уцелеть, находясь во власти этой неуравновешенной девушки, чем попав в руки пьяных мужиков с дубинками. Но, похоже, она по крайней мере может ответить на мои вопросы.
